Царь Алексей Тишайший - [7]

.

Свидетельства о появлении на свет царских детей обычно бережно записывались в документах, а сведения о дворцовых торжествах по этому поводу обязательно попадали в Разрядную книгу. Уже 11 марта первые подарки царице Евдокии Лукьяновне и самому царевичу сделала мать царя Михаила Федоровича — великая государыня инокиня Марфа Ивановна, подарившая роженице и новорожденному «отлас золотной». В свою очередь, от имени новорожденного царевича Алексея ей был передан через царя Михаила Федоровича серебряный кубок «золочен»^{28}. «Государская радость» по случаю рождения царевича была велика, в тот же день по царскому указу послали «с вестью» о рождении сына ко всем боярам. Известили также находившихся в Москве «кизылбашских» послов иранского шаха Аббаса I. Скоро к царю Михаилу Федоровичу прибыли еще два посольства — из Швеции и Нидерландов. Поэтому весть о появлении на свет царевича как в Московском царстве, так и за его пределами разнеслась быстро. По городам разослали известительные грамоты о рождении наследника, повсюду в течение трех дней пели молебны «со звоном», а имя царевича Алексея отныне должно было поминаться на всех церковных службах^{29}.

12 марта царь Михаил Федорович, патриарх Филарет и вся знать присутствовали на «родинах» — праздничном столе в Грановитой палате в честь появления наследника. Туда пригласили первых бояр и царских родственников — князя Ивана Борисовича Черкасского, Федора Ивановича Шереметева, а также Семена Васильевича Головина. Родители царя «благословили» своего внука особыми подарками: от патриарха Филарета пожалован «крест золот с мощами, в окладе у креста яхонт лазорев, на кресте вырезан образ Пречистые Богородицы Воплощение», а от великой государыни иноки Марфы Ивановны — «образ Пречистые Богородицы Умиление», в киоте, украшенном резьбой, золочением, драгоценными камнями и жемчугом. Свои подарки подносили царевичу приглашенные на «родинный» стол бояре, а также гости и купцы гостиной и суконной сотен. В этот и последующие дни новорожденный получал подарки и от жителей дворцовых слобод в Москве, присутствовавших в столице представителей греческого и молдавского духовенства, английских и голландских купцов, московских иноземцев и докторов, персидских послов. Отдельные подарки поднесли дворцовые боярыни Ульяна Федоровна Романова, княгиня Авдотья Васильевна Черкасская, княгиня Анастасия Никитична Лыкова. Вскоре в Москву «подтянулись» и представители разных городов — Углича, Калуги, Ростова, Нижнего Новгорода, также спешившие поздравить царя Михаила Федоровича с рождением наследника царства.

Крещение царевича Алексея пришлось «от рожения его во второе воскресенье», то есть почти через две недели после 10 марта и пять дней спустя после «наречения» 17 марта, когда царевич и получил имя в честь приходящейся на этот день памяти Алексея человека Божия. 22 марта 1629 года «нареченного» царевича Алексея крестили в Чудовом монастыре: «Того ж месяца марта в 22 день ходил государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии в Чюдов монастырь, для крещения сына своего царевича и великого князя Алексея Михайловича»^{30}. Крещение не случайно проходило в Алексеевской церкви кремлевского Чудова монастыря и воспроизводило традиции крещения царских детей, возникшие в царствование Ивана Грозного. Тем самым подчеркивалась преемственность с временами царей династии Рюриковичей.

Царь Михаил Федорович и патриарх Филарет вместе присутствовали в трапезной Алексеевской церкви, а обряд проводил царский духовник, благовещенский протопоп Максим. Его роль вообще была очень велика. Именно он ранее «говорил» положенную после родов очистительную молитву «родительнице» и «колыбельную» молитву младенцу, а также «нарекал» имя новорожденному царевичу^{31}. Восприемниками царевича стали троицкий келарь Александр Булатников и сестра патриарха Филарета Ирина Никитична, вдова окольничего Ивана Ивановича Годунова. Келарь Александр Булатников в свое время посоветовал царю Михаилу Федоровичу обратиться к старцу Елеазару из далекой, связанной с Соловками северной Анзерской пустыни, и тому, согласно преданию, удалось «вымолить» царю наследника. И если выбор келаря Троице-Сергиева монастыря в восприемники был действительно связан с историей, упомянутой в Житии Елеазара Анзерского, то он повторял сходную историю переяславского игумена Даниила, в Житии которого также упоминалось моление о даровании наследника в семье великого князя Василия III и Елены Глинской. Как игумен Даниил присутствовал на крещении будущего царя Ивана Грозного, так и келарь Александр Булатников крестил будущего царя Алексея Тишайшего^{32}.

Крещение царевича стало большим придворным праздником. Царевич и его родители продолжали получать подарки, составившие основу собственной казны будущего наследника царства. Наряду с серебряными и золочеными, хрустальными и яшмовыми кубками, братинами, бархатами, «отласами» и камками среди подарков царевича были замысловатые «суды серебреные» в виде кораблей. Один из них подарила родная тетка царя Михаила Федоровича княгиня Анастасия Никитична Лыкова — жена боярина князя Бориса Михайловича Лыкова. Возможно, этот подарок отозвался интересом к строительству собственного флота у царя Алексея Михайловича: «Корабль серебрен золочен с тремя парусы, на трех шоглах