Бытиё наше дырчатое - [13]

– Протаска? – понимающе спросил Димитрий.

– Нет, Перфильич... – Андрон отложил пилу на травку, машинально отстранил комара. – Ну что ж... – задумчиво молвил он. – Тогда одной заботой меньше. До завтра мы с тобой – официальные покойники, и ловить нас никто не будет. А вот завтра... Увидят, что ни обломков, ни трупов, рельсы одни покореженные... – Шкипер потер широкий подбородок, прикинул. – Хотя... Что ж они, дурачки, о неудаче докладывать, когда уже об удаче доложено? Да и Портнягин проверять не станет – оно ему надо? Разбомбили и разбомбили...

Прозрачный дымок поднимался к черному ясному небу и таял меж звезд.

– Вы, правда, были знакомы с Президентом? – несмело полюбопытствовал Уаров.

– Было дело, – нехотя отозвался Андрон. – Да он тогда еще сопляк был...

– И что вы о нем можете сказать?

Андрон подумал.

– Баламут, – неодобрительно обронил он. – Никогда ничего на место не положит...

– Неужели его нисколько не волнует: обезврежен я, не обезврежен?

– Чего ему волноваться? Шум в прессе погасил – и хорош!

– А вы? – Кажется, Уаров был не на шутку уязвлен таким невниманием. – Вы, Андрон! Вам тоже не интересно, что я на самом деле затеваю? Да и родственник ваш, участковый! «На комод для красоты...» Знаете, если бы не этот наш отскок по колее, я бы решил, что вы надо мной просто... прикалываетесь! Собрали из железок, – Димитрий гневно пожевал губами, – Бог знает что...

Нисколько не обидевшись, Андрон сорвал пучок травы и кинул в костер – дымку прибавить.

– Чего шумишь-то? – кротко осведомился он. – Действует машинка? Действует. Чего тебе еще надо?

– Но вы же сами видели! – Димитрий вскочил и, облапанный алыми бликами костра, стал похож на Арлекина. – Изменения происходят именно в нашем с вами времени! А не в каком-то там... параллельном. А если я и вправду задумал уничтожить человечество?

– Попробуй, – равнодушно отозвался шкипер. – Вдруг получится... Секунды три Уаров пребывал в остолбенении, потом обмяк и вновь осел на травку.

– Я все понял, – с горечью уличил он Андрона. – Вы нарочно меня поддразниваете, чтобы я почувствовал неуверенность и сам отказался от своих планов... Что ж, это мудро, – страдальчески усмехнувшись, признал он. – Гораздо мудрее, чем гвоздить ракетами с вертолета.

Нахохлился и умолк.

Андрон возлежал у костерка, опершись на правый локоть, поэтому пожать ему удалось одним лишь левым плечом.

– Я ж тебе сегодня рассказывал уже, – скучным голосом напомнил он. – Почему хотят прошлое изменить? Потому что в настоящем добра себе желают. Себе, стране, роду людскому. А получается навыворот. Хуже и хуже...

– Почему?

– А в жизни завсегда так получается. Вот я и думаю: если ты какую пакость затеял, вдруг оно все к лучшему обернется?

* * *

О том, чтобы продолжить путь завтра, даже и речи не шло. Залатать парус, проверить состояние осей и колес, сходить на разведку к поврежденному ракетами участку дороги, проверить (а если надо, то и перебрать) четыре девальватора и машинку – один этот перечень предстоящих дел свидетельствовал, что у Красного Воруя путешественникам предстоит осесть на сутки, а то и на двое.

Постели устроили на палубе – поближе к сваленным возле мачты вещам. Спать пришлось в накомарниках.

Пробуждение ознаменовалось таинственным и весьма тревожным событием: одновременно выпутав головы из плотных зеленых сеток, Андрон и Димитрий увидели неподвижно стоящего на борту платформы рослого незнакомца. Его белая дзюдогама казалась розовой в лучах восходящего солнца. Лицо же... Собственно, в данном случае стоило говорить лишь о левой половине лица, поскольку правая представляла собой сплошной шрам: то ли результат тяжелейшего ожога, то ли печально известного таежным охотникам медвежьего поцелуя, когда вставший на дыбы зверь берет вас в объятия и единым лобзанием как бы схлебывает вашу физиономию, оставляя в лучшем случае висящие на ниточках глаза. Очень неприятное зрелище.

Секунду незнакомец молча смотрел на оцепеневших путников, затем исчез. Если спрыгнул наземь (а куда еще?), то надо признать, что сделал он это совершенно бесшумно.

Димитрий кинулся к борту, но был остановлен коротким властным: «Стоять!» Хмурый Андрон, для которого подобные переделки, видимо, стали уже чем-то привычным, вручил напарнику плотницкий топорик, сам вооружился небольшим гвоздодером и знаками велел переместиться на противоположный конец платформы, причем осторожно, опасаясь атаки снизу. Не исключено, что незваный гость укрылся под настилом, откуда мог выстрелить или чем-нибудь ткнуть. Пробоин в днище хватало.

Заняв исходную позицию в носовой части судна, Уаров оглянулся. Андрон уже стоял на корме. Выждав мгновение, шкипер дал отмашку. Оба одновременно соскочили в разные стороны – сначала на сцеп, потом – как можно дальше – на трухлявые шпалы. Обернулись, присели. Вроде бы под платформой никто не прятался.

Выпрямились, огляделись. Нигде никого.

Трудно сказать, насколько такой маневр был оправдан. Разумеется, предполагаемый противник при всем желании не смог бы оказаться сразу на двух разных концах платформы. Зато ему представлялась прекрасная возможность расправиться с каждым поодиночке.