Быт русского народа. Часть 4. Забавы - [67]

Целовавши, миловавши приговаривать

Над моей русой косой,

Над девичьей красотой:

— Уж ты, косынька-коса!

Не ты ль меня, косынька, повысушила?

Не ты ль меня с ног сронила?

Уж ты, Ванюша, Иван,

Ваня, братец мой!

Прилюбился разум твой,

Весь обычай дорогой.

Перестань, Ваня, пить,

Будут девушки любить,

Станут молодушки хвалить.

Уж как я, молода,

Одинокая была, в одиночестве жила:

Затопила, млада, печку,

Сама по воду пошла.

На водушке, на воде,

Гуси, лебеди сидят,

Свежу водушку мутят.

Почерпнула я, пошла,

До полугоры дошла,

До царева кабака.

У царева кабака сочинилася беда —

Загорелась слобода.

Как на этот на пожар,

Съезжались господа

Со уездного суда.

Ах, что этот за пожар!

Он не жарко горит,

Он не жарко горит,

Только смахивает.

Ах, что это за муж,

Молоду жену не бьет!

Бей жену к обеду,

К ужину снова, да опять,

Чтобы щи были горячи,

Каша масляная…

Удалая голова!

Удалая голова!

Не ходи мимо сада.

В нем тропинки не топчи

И дорожки не тори.

Ты дорожки не тори,

Худой славы не клади.

Худа славушка пройдет,

Никто замуж не возьмет:

Ни подьячий, ни купец,

Ни удалый молодец.

Отцу, матери бесчестье.

Роду племени укор,

Роду племени укор.

С плеч головушка долой! [66]

Мне нельзя идти домой!

Скажу так, скажу сяк,

Скажу изнова опять:

Я во садику была, во зеленом гуляла;

Сладки яблочки щипала, наливчатые,

Я наливчатые, сами рассыпчатые,

Я на блюдечко клала, на серебряный поднос,

В высок терем пошла

И милому поднесла.

Милый яблок не принял,

Ничего не говорит:

Ни отказывает, ни приказывает.

Только и знает мой миленький,

Что сердит на меня.

Рассержусь же я, молодёшенька,

Я сама ль на него,

Еще ль покрепче ль того.

Не огонь горит, не смола кипит,

А кипит, горит ретиво сердце,

Не по батюшке, не по матушке,

А кипит, горит по красной девушке.

Что от девушки пришла весточка,

Пришла весточка, скора грамотка:

Красна девица есть трудна, больна,

Во постелюшке, во могилушке.

Я пойду с горя на почтовый двор,

Я найму пару вороных коней;

Я поеду ли ко могилушке.

Ко могилушке, ко красной девушке:

— Ты встань-ка, красна девица!

Ты отдай-ка, отдай мой тальянский плат,

Ты бери, возьми свой злачен перстень.

Уж мне тем перстнем обручатися.

Тебе тем платком жениха дарить.

Эта старинная песня, сочиненная в Петербурге в начале XVII стол., переиначена олонецкими жителями, и она певалась так:

Как в городе, во Санктпитере,

Что на матушке, на Неве реке,

На Васильевском славном острове;

Как на пристани корабельной

Молодой матрос корабли снастил,

О двенадцати тонких парусах,

Тонких, белых, полотняных.

Что из высока нова терема,

Из косящетова окошечка,

Из хрустальные из оконечки,

Усмотрела тут красна девица,

Красна девица, дочь отецкая,

Усмотрев, выходила на берег,

На Неву реку воды черпати;

Почерпнувши, ведра поставила,

Что поставивши, слово молвила:

— Ах ты, душечка! Молодой матрос!

Ты зачем рано корабли снастишь?

О двенадцати тонких парусах?

Тонких, белыих, полотняныих!

Как ответ держит добрый молодец.

Добрый молодец, молодой матрос:

— Ах ты, гой еси, красна девица,

Красна девица, дочь отецкая!

Не своей волей корабли снащу:

По указу ли Государеву,

По приказу адмиральскому.

Подняла ведра красна девица,

Поднявши, сама ко двору пошла.

Из камня, из-под белого,

Из-под кустика из-под ракитова,

Не огонь горит, не смола кипит,

Что кипит сердце молодецкое,

Не по батюшке, не по матушке,

Не по братце, не по родной сестре,

Но по душечке красной девице.

Перепала ли ему весточка,

Красна девица неможна лежит…

После весточки скоро грамотка:

Красна девица переставилась!

Я пойду теперь на конюшний двор,

Я возьму коня, что не лучшего,

Что не лучшего, самодоброго.

Я поеду ли к Божьей церкви,

Привяжу коня к колоколинке,

Сам ударюсь о сыру землю!

Расступися ты, мать сыра земля!

И раскройся ты, гробова доска,

Развернися ты, золота парча,

Пробудися ты, красна девица.

Ты простись со мной, с добрым молодцем,

С добрым молодцем, другом милыим,

С твоим верным полюбовником [67].

Ты отеческая дочь!

Не ходи гулять в полночь,

Не ходи гулять в полночь;

Мимо моего двора

Не прокладывай следа.

У моего ли у двора

Приукатана, углажена гора:

Водою улита,

Водою улита,

Каблуками убита,

Лишь я скок на ледок,

Окаянный башмачок!

Окаянный башмачок!

Поскользнулся каблучок,

Я упала на бочок!

Не слыхала, как упала,

Погляжу, млада, лежу,

Я на правом на боку.

Я туда и сюда глядь,

Меня некому поднять.

Шел детина молодой,

Неженатый, холостой.

Я не знала, как назвать,

Поучилася солгать,

Его душенькой назвать.

Душа моя, душенька! —

Уж я рад бы поднять:

Со стороны люди глядят,

Со стороны люди глядят,

Поймать меня хотят:

Руки, ножки связать,

Во солдатушки отдать,

Во солдатушки отдать.

Отцу, матери не ждать.

За морем далече,

Меж гор высоко.

Там моя милая

Под окошечком сидит,

Слезно плачет, говорит:

— Из-за той стороны

Воздух приятный несет,

Где моя любезная

Сашенька живет.

Скажи, скажи, милая!

Любишь ли меня?

Если ты любишь,

Возьму за себя;

Если же не любишь,

Убью сам себя.

Напишу я надпись

Над гробом своим.

Увидишь, узнаешь,

Что верен я был;

На ней прочитаешь:

Одну ее любил.

Старые люди, нерассудливые!

Словно молоды не бывали,

Словно про любовь не слыхали.

Эту песню поют протяжно и заунывным голосом.

Во поле березонька стояла,

Во поле кудрявая стояла,

Люли, люли, стояла!

Некому березы заломати,

Некому березы заломати,