Быт и культура древних славян - [40]
Заслуживает упоминания еще одно свидетельство XIV в., описывающее народный словинский костюм, который возник перед X столетием и в который одевался, согласно старой традиции, вступавший на княжение корутанский князь. Этот наряд составляли штаны из серого сукна, красные башмаки, привязанные ремешками, серая суконная куртка без воротника, с разрезом спереди и сзади длиною до колен, неподрубленный серый плащ, выкроенный из цельного куска, и на голове серая шапка с четырьмя цветными кистями. Подобное же одеяние у князя Мейнгардта указывает Ян из Виктринга в 1341 г., прибавляя после его описания «eodem modo, quo rusticus induitur»[232].
Из приведенных исторических свидетельств явствует, что они или противоречат одно другому, или не дают возможности составить представление об одежде славян. Поэтому необходимо обратиться к другим источникам, и прежде всего к археологии.
Археологические находки в этом отношений дают очень немного. Большею частью это незначительные остатки тканей, которые иногда можно довольно точно определить, остатки обуви (кожа сохраняется лучше) и головных уборов; при раскопках весьма редко встречается настолько сохранившаяся одежда, чтобы по ней можно было догадаться о форме платья.
Находки украшений, пряжек, пуговиц, металлических бляшек, которые нередко нашивались на коймы и рубцы, облегчают определение рода одежды, в которой был погребен умерший. Они характерны для богатых погребений, в которых финские, восточные и византийские наряды в изобилии снабжены металлическими украшениями. Что же касается типического, местного, народного костюма, то подобные находки дают мало достоверных данных.
То же следует сказать и о русских кладах, дающих много интересных сведений об одеждах и драгоценных уборах, но уже относящихся к более позднему периоду — XII–XIII вв.[233].
Так же мало материала дают и древние скульптурные памятники; они сохранились в весьма ограниченном количестве, и некоторые из них спорны по времени и вызывают сомнение в их подлинности. Так называемая Святовистова колонна — памятник действительно древний, но из костюма на ней можно различить лишь низкую шапку, да кафтан или рубаху с поясом. На колоннах Марка и Траяна в Риме и на Траяновом памятнике в Адамклиссе (Добруджа) изображены некоторые подробности одеяния варваров Северных Карпат, которые во многом сходны со славянской одеждой конца языческого периода, но это сходство, за неимением других доводов, недостаточно, чтобы вывести заключение, что эти варвары являются славянами II столетия по Р.Х. (см. рис. 14). Начиная с X в. имеется более определенный иконографический материал в миниатюрах, фресках и др. памятниках искусства. Весь этот материал, особенно с XI в., имел бы неизмеримое значение, так как в одеждах еще многое сохранилось от предыдущих эпох, если бы в нем не было одного спорного пункта.
Дело в том, что большинство этих изображений является лишь схематическими рисунками, которые выполняли иллюминаторы на западе и востоке славянства на основании древней, античной, впоследствии византийской традиции и образцов, причем это касалось главным образом фигур, их выражения и деталей одежд. Передача поз и рисунок платья чаще всего основывается на римском и византийском антике, и поэтому изображенное на фреске или миниатюре не всегда можно относить к тому времени, когда они были исполнены. Прежде всего следует детально и тщательно разбирать, является ли рисунок схемою, или иллюстратор изображал реалистично, заимствуя из окружающей его действительности X или XI в. С этой точки зрения и необходимо рассматривать все памятники искусства.
К числу миниатюр, возникших на западе или изображающих события западного славянства в Чехии, относятся: так называемый «Вышеградский кодекс», писанный в Праге во второй половине XI в.; затем «Евангелие библиотеки Св. Вита» и «Кодекс Апокалипсиса» (с глаголическими отрывками), хранящийся в той же библиотеке[234], «Евангелие Пиаристской коллегии»[235] в Праге конца XI или начала XII в. и два кодекса, сохранившиеся в Польше: так называемый «Codex anreus» и «Краковский кодекс»: оба XI в. и принадлежат той же школе миниатюристов, откуда вышел «Вышеградский кодекс».
Важное значение имеет Гумбольдова легенда о св. Вацлаве в «Вольфенбюттельском кодексе», составленном в самом конце X или начале XI в. по приказанию княгини Эммы, жены Болеслава II (967–999). Этот памятник любопытен тем, что иллюминатор рисовал не по шаблону и установившейся манере, но придал фигурам жизненность и индивидуальные черты; все изображения вполне исторически верны, в силу чего памятник приобрел крупное культурное, историческое значение.
