Быть Хокингом - [8]

Стивен заехал за мной жарким июньским днем, чтобы отвезти в Кембридж, и я поразилась перемене к худшему в его состоянии.

Сначала все мы отправились на поздний ужин, состоявшийся на первом этаже ресторана на углу Кингс-Парейд[17]. С моего места открывался вид на башенки и шпили Кингс-колледжа[18], на темный силуэт часовни и проездной башни на фоне сияющей панорамы заката Восточной Англии. Это само по себе было достаточно волшебно. Затем мы вернулись в дом, чтобы завершить последние приготовления перед десятиминутным променадом по просторам садов на Задворках[19], где водная гладь отражает зелень бесконечных газонов, до старинных двориков колледжа Тринити-холл, где учился Стивен. Он настоял на том, что в колледж надо взять его магнитофон и коллекцию кассет, чтобы установить в комнате, предоставленной в наше распоряжение на случай, если нам захочется отдохнуть от увеселений, но ноша оказалась слишком тяжелой для него. «Ой, да будет тебе, – добродушно проворчал один из его приятелей. – Давай понесу». И так и сделал.

Небольшой, неброский, укрытый от посторонних глаз Тринити-холл представляет собой довольно разношерстную картину: скопление зданий, среди которых есть очень старые, просто старые, викторианские и современные; просторные газоны, цветочные клумбы и терраса с видом на реку. Мы подошли к колледжу с противоположного берега Кэм, перед тем немного постояв на высоком изгибе нового моста, недавно построенного по эскизу трагически погибшего в 1960 году студента Тимоти Моргана, о чем очень серьезным тоном поведал мне Стивен. С этого моста нам открылся поистине сказочный вид, который напомнил мне о загадочном поместье из моего любимого французского романа «Большой Мольн» Алена-Фурнье, герой которого, Августин Мольн, случайно набредает на сияющий огнями за́мок среди необитаемых холмов и из восхищенного наблюдателя внезапно превращается в участника шумного веселья, музицирования и танцев, не зная, чего ему ожидать в следующий момент. Здесь, в Тринити-холле, в ночном воздухе трепетали звуки оркестров; лужайка у реки была украшена мерцающими фонариками, как и грандиозный лесной бук в ее центре; пары уже танцевали на подиуме, устроенном вокруг дерева. В павильоне на самой высокой точке лужайки нас ожидали друзья Стивена, с которыми мне еще не довелось познакомиться. Мы были представлены друг другу, после чего выстроились в очередь за шампанским (официанты наливали его из ванны!), а затем перешли к буфету и остальным ожидавшим нас развлечениям: в зале для торжественных мероприятий, где яблоку было негде упасть, на далекой сцене выступало чуть слышное кабаре; в комнате с элегантным интерьером струнный квартет пытался переиграть разместившийся на лужайке ямайский шумовой оркестр; на углу рядом со старой библиотекой с горящей жаровни подавали каштаны. Наши спутники разбрелись кто куда, а мы остались сидеть на террасе у реки и наблюдать за танцующими парами, сплетающимися под гипнотические ритмы шумового оркестра. «Извини, что я не танцую», – сказал Стивен. «Ничего страшного», – солгала я.

Мне удалось уговорить Стивена выйти на танцпол. Обнявшись, мы осторожно покачивались из стороны в сторону, пока оркестр не окончил выступление.

Однако до танцев дело все же дошло: еще раз посетив буфет и получив очередную порцию шампанского, мы обнаружили в укромном уголке подвала джазовый оркестр. В комнате было бы абсолютно темно, если бы не странные сполохи голубоватого света. Фигуры мужчин были неразличимы, однако их манжеты и воротнички сияли неестественно ярким светом; девушки же полностью терялись в сумраке. Меня заворожило это странное зрелище. Стивен объяснил, что особый свет ламп отражается от флуоресцентных частиц стирального порошка на одежде; именно поэтому рубашки молодых людей светились так ярко, в отличие от новых платьев девушек, еще не знавших прикосновения Tide, Daz или другого моющего средства и поэтому не сиявших призрачным светом. В темноте погреба мне наконец удалось уговорить Стивена выйти на танцпол. Обнявшись, мы осторожно покачивались из стороны в сторону, посмеиваясь над танцующими голубоватыми отблесками, пока, к нашему разочарованию, оркестр не окончил выступление и не отправился восвояси.

В ранние утренние часы двери всех колледжей, участвующих в Майском бале, открываются для любого посетителя. На рассвете мы доковыляли по Тринити-стрит до просторного помещения Тринити-колледжа, где чья-то чрезвычайно деятельная и ответственная подружка уже готовила завтрак. Я же упала в первое попавшееся кресло и тут же задремала. Какая-то добрая душа отвела меня, почти уже спящую, в пансион на Адамс-роуд, где я проспала до девяти утра.

Дневную программу для посетительниц Майского бала спланировали с эффективностью современного туроператора, с одним лишь отличием – она была более познавательной. Дополнительно к исследованиям на соискание степени доктора философии по химии друзья Стивена Ник Хьюз и Том Уэсли увлеченно участвовали в издании путеводителя по послевоенной архитектуре Кембриджа в качестве его редакторов. Книга называлась Cambridge New Architecture