Быстрый взлет - [66]
В начале сентября 1943 г. в эскадрилью начали просачиваться слухи о том, что меня для отдыха собираются перевести на какую-то должность, не связанную с боевыми вылетами. Для меня это звучало подобно похоронному звону. Моя эскадрилья была для меня всем, значила больше, чем жена и семья. Конечно же я переутомился, но не понимал этого. Вопреки здравому смыслу я надеялся, что это только слухи. Как будто бросая вызов усталости, я увеличил число своих вылетов и однажды едва не погубил Джеко.
Мы вместе с бомбардировщиками участвовали в налете на туннель Монт-Люкон, на юго-востоке Франции. Не было никаких вражеских ночных истребителей, так что я решил на обратном пути полетать на малой высоте и обстреливать поезда. Мчась в ярком лунном свете со скоростью 355 км/ч на высоте 600 м, мы недалеко от Парижа обнаружили один из них на линии Дьепп – Париж. Он двигался на приличной скорости. Снизившись, мы выпустили длинную очередь из всех стволов в паровоз, который взорвался, взметнув облако пара и искр. С поезда не последовало никакого ответного зенитного огня, и, поскольку он встал, мы сделали над ним круг и полетели на поиск следующей цели. Очень скоро мы увидели еще один состав, двигавшийся к Парижу из Амьена. Я снова спикировал, выпуская длинную очередь из всего нашего мощного оружия. В своем желании уничтожить этот поезд я полностью забыл о высоте. Впереди раздался взрыв. Чисто рефлекторно я резко потянул штурвал на себя. Мы задели верхушки деревьев, растущих вдоль железнодорожной насыпи.
Мы вернулись на высоту шестьсот или девятьсот метров глубоко потрясенные. Но самолет казался все еще пригодным для продолжения полета, несмотря на дыру в нижней части фюзеляжа между мной и Джеко. Через час мы приземлились и поспешили в бар, чтобы набраться там бодрости духа. Внутренний голос подсказывал мне, что, если я не возьму отпуск, мы долго не проживем.
Похоже, мои мысли были услышаны, так как через несколько дней я получил краткосрочный отпуск. Мне было приказало прибыть на аэродром Кенли,[115] получивший известность во время Битвы за Англию, чтобы участвовать в репетициях церемонии, посвященной празднованию в Лондоне очередной годовщины победы в этой битве. Собранные там контингенты Королевских ВВС и Женской вспомогательной службы маршировали по асфальтовому шоссе и взлетно-посадочной полосе в то время редко используемого аэродрома. Узнав, что меня отобрали, чтобы во время марша по улицам Лондона возглавить группу ветеранов Битвы за Англию, я пережил шок. Я считал, что были люди намного более достойные этого. Моим вкладом в знаменитое сражение был всего один вражеский самолет, сбитый ночью в августе 1940 г. Я предложил, чтобы группу возглавил один из знаменитых асов того времени, и сам бы охотно последовал за ним. Но мои просьбы были проигнорированы, так что в течение пары дней под наблюдением инструкторов строевой подготовки и старших чинов Королевских ВВС я водил свое подразделение из пилотов и штурманов походным и парадным маршем.
В назначенное воскресенье нас на автобусах привезли в Лондон. Мы выстроились вместе со многими другими подразделениями, представлявшими зенитную артиллерию, полицию, пожарных, гражданскую оборону, добровольную женскую службу, медсестер и сотрудниц Женской вспомогательной службы. Нас было более 3000 человек. Парад разнообразили оркестры, и вся колонна растянулась более чем на 1,5 км. Оркестры привели к тому, что большую часть времени мы шли не в ногу. Музыка отражалась от зданий по нашему маршруту, вызывая у нас путаницу. Постоянные короткие остановки подразделения Женской вспомогательной службы, шедшего непосредственно впереди нас, превратили моих парней в настоящих шаркунов. Я достаточно налюбовался девушками из Женской вспомогательной службы и никогда снова не хочу маршировать позади них. Проблемы постоянной смены ног и приветствия тысяч зрителей довершили мое замешательство. Мы промаршировали по Мэлл[116] перед Букингемским дворцом, салютуя королю. Это был единственный момент в ходе нашего марша, когда мы, скорее благодаря удаче, чем здравому намерению, шли в ногу с подразделением перед нами. К счастью, спустя несколько минут я около казарм Веллингтона распустил свою группу и поклялся, что скорее встречусь с полчищами гуннов, чем буду снова пробиваться через приветствующую толпу.
Слух о моем переводе вскоре стал фактом. Брехэму предписывалось посещать курс № 12 в армейском штабном колледже[117] в Камберли начиная с 21 октября 1943 г., т. е. всего лишь через месяц. Я напрасно оспаривал решение об этом переводе и даже попросил о личной встрече с командующим эйр-маршалом[118] сэром Родериком Хиллом. После чашки чая в его кабинете этот любезный человек сказал мне, что полностью понимает мое желание остаться с эскадрильей, но для него очевидно, что я срочно нуждаюсь в отдыхе, и четыре месяца в штабном колледже полностью восстановят мои силы. Я должен был признаться самому себе, что он прав.
Назначенный вместо меня уинг-коммендэр Робертс из учебно-тренировочного авиационного командования должен был прибыть в Уиттеринг не раньше начала октября, так что Джеко и я могли летать вместе еще несколько недель. Мы активно участвовали в рейдах против врага и, уничтожив еще 2 и повредив 1 самолет, довели мой общий счет до 20 побед, 19 из которых были одержаны ночью и одна – днем, кроме того, имелась 1 вероятная победа и 6 поврежденных самолетов. При помощи Стикса и Джеко я по числу ночных побед теперь сравнялся с Джоном Каннингхэмом. Наше с ним количество ночных побед осталось неизменным до конца войны и было превышено только Брэнсом Барнбриджем и его радиооператором Скелтоном, которые сбили ночью 21 самолет.
