Былое, нынешнее, грядущее - [17]

– Мёд – это хорошо, это славно, – проронила матушка Искра. – Мёд всегда в цене. И сад, говоришь?

– Сад, верно. Яблони, груши, вишня и орешник.

Злата, слушая их разговор, представляла себе цветущую липовую рощу. Ей даже чудился сладкий дух, исходивший от старых благородных деревьев... Яблони, согнувшиеся под тяжестью зреющих плодов. Корзины, полные румяных яблок... Яблочная брага. Девушка встретилась взглядом с Бузинкой и опять смутилась до жара в щеках от её голубоглазой ласки.

А тем временем подоспел пирог, и хозяйка дома сама разрезала его на ломти, оделяя всех за столом: кусок – гостье, по куску дочерям и себе. После обеда она сказала:

– Ну что ж... Знаки знаками, но и подумать тут есть над чем. Приходи, любезная Бузинка, завтра на закате. Я как раз с работы вернусь.

Поднявшись, Бузинка откланялась. Злате очень хотелось бы снова ощутить её объятия, но женщина-кошка при родительнице своей избранницы держалась степенно и целомудренно – лишь поклонилась Злате, но взгляд её был нежен и глубок. Она ушла, матушка Искра вернулась на работу, а Злата принялась за обычные домашние дела. Но отлетел покой от её души, мысли бестолково носились птахами: появление Бузинки перевернуло в ней всё. Светлой, томительно-сладкой тревогой наполнялось сердце, и потому-то из рук девушки всё валилось. Бусы янтарные порвала, золу из печки выгребала – на пол рассыпала, села шить – иглу уронила да так и не нашла... А когда из рук выскользнул полный холодного молока кувшин, Злата присела около черепков, лежавших в огромной белой луже, заслонила лицо ладонью и завсхлипывала. Орляна подбежала, обняла её за плечи и принялась утешать:

– Ну, полно, сестрица Злата, не плачь! Было б из-за чего горевать... Бабушка Лесияра ещё молока пришлёт.

А Злата уже не всхлипывала – её плечи тряслись от смеха.

– Ох и растяпа же я сегодня, – укорила она саму себя. – Не знаю, что со мною творится...

– Так ясное дело – влюбилась ты, поди, – подмигнула сестрёнка.

Злата шутливо нахмурилась, потрепала её за ушко.

– И всё-то ты знаешь, умная какая!

Вечером вернулась матушка Искра. Она показалась Злате более усталой, чем обычно, и грустной. За стол она садиться не стала, сказала:

– Сходим-ка, проведаем матушку Лебедяну, пташки мои милые. Злата... Снедь, что ты на ужин приготовила, собери в корзинку.

Она умылась и удалилась в опочивальню переодеваться, а вскоре вышла в чёрном вышитом кафтане с алым кушаком, в новеньких сапогах – тоже чёрных, с загнутыми носами и золотыми кисточками, а косицу спрятала под барашковую шапку. Кивнула дочерям:

– Готовы, родные? Ну, идёмте.

Шаг в проход – и они очутились у одиноко стоявшей на полянке среди соснового леса яблони. Как и всегда, встретила их она приветливым шелестом, но вот чудеса: кто-то за ней поухаживал: убрал под нею траву, сделав ровный приствольный круг, а по кругу высадил белые, голубые и жёлтые цветы. На хорошо разрыхлённой почве виднелись следы граблей.

– Ну и дела, – нахмурилась матушка Искра, изумлённо и озадаченно потёрла подбородок, погладила затылок. – Кто-то тут побывал без нас!.. Кто-то с доброй душой и руками умелыми. – И спросила, обращаясь к яблоне: – Лебёдушка, кто же приходил к тебе? Кого нам благодарить за такую заботу?

Яблоня только тихо прошелестела листвой что-то нежное, успокоительное. Матушка Искра вздохнула. Некоторое время они молчали, думая о том, кому вдруг понадобилось ухаживать за одиноким деревом на уединённой полянке. Пахло смолой и хвоей белогорских сосен, травой и землёй, вольным и чистым ветром, свежестью вечерних небес... Матушка Искра присела у цветов, раскинула на траве небольшую скатерть и разложила ужин из корзинки.

– Садитесь, милые... Кушайте, – сказала она дочерям.

Злата с Орляной устроились рядом и задумчиво принялись за еду. А матушка Искра, помолчав, вскинула грустноватый взор к кроне яблони.

– Ну вот, Лебёдушка... Посватались к нашей Злате, невеста она теперь. Избранница славная. Ты знаешь её: это Бузинка, что тебя охраняла во время войны. И вроде радоваться надо, а кручина на моём сердце, грусть. Выпорхнет Злата из родного дома, и осиротеем мы с Орляной. Как же мы без неё?.. Как же мне отпустить её, лада моя?

Глаза матушки Искры печально и устало закрылись, а Злата, чуть не подавившись от солёного кома в горле, оставила еду и кинулась к ней. Ей и самой вдруг стало тоскливо от мысли, что придётся покинуть родительницу-кошку и сестрёнку, чтобы поселиться в доме, где жила пока незнакомая, чужая ей семья.

– Матушка Искра, – дрогнувшим от слёз голосом пролепетала она, обнимая ту за плечи.

– Сокровище моё, – улыбнулась та, целуя Злату в глаза.

Орляна, вдруг захлюпав носом, прильнула к старшей сестре с другой стороны, обхватила руками, прижалась к плечу щекой.

– Сестрица, не уходи от нас!

Не знала Злата, что ответить. На смену радостному волнению от встречи с Бузинкой пришла растерянность и пронзающая сердце печаль, а от ласкового шелеста яблони, в котором слышалось эхо голоса матушки Лебедяны, плакать хотелось ещё пуще. Посидев под деревом ещё немного, они собрали остатки ужина в корзинку. Как всегда, матушка Искра оставила яблоне гостинец – кусочек рыбного пирога.