Было такое... - [33]

Висну на режиссере массовки — ну когда отпустииим, люди замерзлиии, давай отпустииим.

— Обед на площадке! Уважаемые актеры массовых сцен! Вы можете погреться в автобусах и перекусить.

И все разом — гоп! Бегом, толкаю друг друга, тащат за руки детей, которые еле ногами достают до земли. Бегом в автобусы! БЕГОМ!!! Занять место потеплее!

Я бегом в буфет. Массовку обычно кормят Дошираком. Им надо кипятку из термоса. Кипяток катастрофически быстро заканчивается. Я бегу выбивать еще термос. В автобусах какая-то тихая паника. Ощущение абсолютной войны и голода. В драку за кипяток, кто-то протягивает коробочки с Дошираком на задние ряды, их тут же перехватывают, проливают кипяток за шиворот впереди сидящим…

Ужас.

— Тихо!!! Кипятка хватит на всех!!! ТИХО ВСЕ!

Если бы был пистолет, можно сделать контрольный выстрел в воздух.

Ощущение полного сумасшествия. На них просто противно смотреть. Нелюди.

Но их ужасно жалко.

— У вас есть полчаса! За это время вы должны погреться и покушать. Да?

— Дааа… дааа… — гул по всему автобусу.

Проходит час. Слышу команду в рацию: «Алеся, выводим массовку из автобусов» — «Всех?» — «Давай частями».

В автобусе тихо, люди спят. Полумрак.

— Уважаемые актеры массовых сцен!

Помните, в фильме «Экипаж» стюардесса, знающая, что дела плохи и возможно самолет разобьется, выходит к пассажирам и делает улыбающееся лицо: «Уважаемые пассажиры…»

— Уважаемые актеры массовых сцен! Потихонечку собираемся и выходим.

Из-за спинок кресел торчат головы, кто-то слышит, но делает вид, что спит.

— Сначала выходят мужчины.

И идешь по рядам, считая по головам:

— Вы, вы, вы, встаем, просыпаемся, и вы тоже, и вы, и вы, вы, вы и вы. Встаем, встаем. Идем на площадку!

У нас бригадиром массовки была женщина с чудным именем Эльза Серафимовна. Задача бригадира массовки обзвонить всех, собрать, следить, чтобы не разбежались.

Мы попросили ее привести пару темнокожих студентов. Трясу одного из них:

— Извините, просыпайтесь… Пойдемте.

Он делает вид, что не понимает.

— Эльза Серафимовна… Помогите поднять ребят, наших… эээ…

Думаю, как сказать-то?… слова путаются… наших… негров? Так не политкорректно.

— …наших афроамериканцев.

Эльза Серафимовна зычная женщина. Из другого конца автобуса как заорет:

— Эй!!! АФРИКА!!! Поднимаемся и идем работать!!!

— Ну да. Африка. Так. Все мужчины выходят. Женщины, старики и дети остаются.

И вот теперь у меня уже полное ощущение, что я их собираю в газовую камеру. Сначала мужчин, потом остальных. А в рацию уже всех требуют.

— Так. Теперь женщины. Вы, вы, вы и вы. И вы.

Мамаша тянет ребенка. На ухо ей:

— Оставьте ребенка в автобусе.

— Режиссер заметит! Будет ругаться.

Ну и дура же ты, думаю.

— Оставьте ребенка в автобусе.

Дедок засобирался на площадку.

— Нет, вы пока сидите.

И строго глядя ему в глаза, чтобы все слышали:

— Для вас у нас будет отдельная сцена. Вам еще долго работать. Будьте здесь и никуда не выходите!

Нельзя ему честно сказать «Сиди, дед». Чтобы другим неповадно было.

Выхожу из автобуса и замечаю замешкавшегося мужика.

— Пойдемте на площадку.

Набегалась за ночь, уже без эмоций. Во взгляде читается: «Мужик, давай без разговоров. Выходи, сука». Невыспавшаяся женщина — это страшно. Он чуть испуганно смотрит и головой медленно мотает, мол, неа, не пойду. Стараюсь быть спокойной и вежливой. А у самой внутри все клокочет!!!

— Пойдемте, пойдемте. По-хорошему пойдемте. Я сказала — ПО-ХОРОШЕМУ.

Он губы поджимает и по сторонам оглядывается. Подмогу ищет. За автобус держится и меня почему-то не понимает.

— Послушайте… Или вы сейчас, вот прямо сейчас со мной идете, или идете один, но домой и без гонорара.

— Извините, но я не пойду.

— Почему?

— Я водитель автобуса.

На площадке тем временем во всю уже идет съемка. Время пять часов утра. Мороз крепчает. По сюжету стоят мангалы и пара кавказцев изображает, как жарится шашлык. За место у мангала идет драка. Русские напирают и возражают, что только кавказцы жарят и греются. Армяне категорически не сдают позиции. Начинается небольшой национальный конфликт.

Ааа, думаю, да пошло оно все. Не могу так. Тихонько подхожу к старикам и отправляю в автобусы. Они стоят и у них от мороза в глазах слезы. Как бы сказал мой дедушка «глаза, полные слезьми». По морщинам текут, они их платочками вытирают, валенки друг об дружку обстукивают.

— Сейчас в автобус, я вас позову.

А сама думаю, что мне по шее за такие дела будет. Ну и хер. Одному старику не повезло. Он с женой пришел, их надо было вместе отправлять. А нельзя. Она баба, всем остальным растреплет. И тогда все усилия напрасны.

Детей отправляю. Массовки все меньше и меньше, но уже все в такой запарке, что не обращают внимания.

Тут и конец смены.

Подходит дед, ну тот, которого я в автобусе оставила.

— Внучка, спасибо.

Он понял.

А вообще-то я вам про осень хотела рассказать. О том, как скоро прилетят белые мухи и будет красиво.

Я как всегда отвлеклась.

2005/09/22

Один раз я испытала животный ужас.

Как-то раз поздно вечером провожала на Рижском вокзале продюсера. Договорились с мужем, что он меня встретит и вместе поедем домой.

Выхожу с вокзала, вижу, что машина на другой стороне улицы. Спускаюсь в переход… Знаете, я такого ужаса никогда не испытывала. Я даже первый раз в жизни испытала оцепенение.