Быль, ставшая легендой: Отдельная Коломыйская пограничная комендатура в боях с фашистскими захватчиками - [13]

Рота продолжала свой путь к Городенке, где находились части 58-й горно-стрелковой дивизии генерал-майора Н. И. Прошкина. Пограничники остались при дивизии. Подразделение старшего лейтенанта Кошкина стало именоваться Отдельной ротой НКВД, ставшей резервной группой дивизии.

Дивизия уходила в направлении Борщева. В этом городе Кошкин встретился с представителем Украинского пограничного округа, который и передал майору Филиппову о дислокации его роты. Сразу же были высланы навстречу машины, и через несколько часов «пропавшую» роту почти в полном составе, в том числе и проводников с собаками из школы служебного собаководства, радостно встретили в Гукове друзья-пограничники.

Батальон уходил на восток через Борщев, Гуков, Смотрин, Балин, Дунаевцы…

Неизвестной осталась лишь судьба погранпоста лейтенанта И. П. Луцая.

Высокое мужество защитников рубежей Украинского пограничного округа, проявленное в первых схватках с врагом на государственной границе, в частности Надворнянского и Черновицкого погранотрядов — лишь частица того массового героизма, который совершили пограничники западной границы… С исключительной храбростью билась Отдельная Коломыйская пограничная комендатура, окружная школа сержантского состава Украинского округа (начальник майор Погребняк М. П.) и другие части и подразделения[31].

Операция «хлеб»

Горела земля. Небо потемнело от пожарищ и взрывов. Больно было смотреть на покинутые села и города, неубранные пшеничные поля, на толпы беженцев у обочин дорог.

Всего какой-нибудь месяц назад на плодородных украинских землях мирно трудились люди, звенели песни. А сейчас над родной землей пылал пожар войны, уничтожая все живое на своем пути…

В село Дунаевцы мы вошли ночью. Чернели глазницы окон брошенных домов, не слышно было даже привычного лая собак. Линии фронта как таковой не было, и трудно было определить, где наши, а где враг. Были готовы ко всяким неожиданностям.

Расположились мы в нескольких дворах на западной окраине села, со стороны Солобковцев. Все, кроме бойцов охранения, мгновенно уснули. Светились лишь окна дома, в котором остановилось командование.

У нас кончился хлеб, и надо было его выпечь. Времени оставалось мало — утром снова отход. Нужна была помощь местных жителей.

Трое пограничников ушли в разведку. Они осторожно подошли к одному из домов, где, как им показалось, кто-то остался жить, и тихонько постучали в окно.

Женский голос испуганно спросил:

— Хто там?

— Свои, гражданка! Откройте, не бойтесь! Мы — пограничники.

Раздался стук щеколды, и на порог вышла пожилая женщина:

— О боже ж ты мий, наши, ридненьки!

— Бабуся, в селе немцы есть?

— Немае. Бусурман нимецъ в останний час не показувався, а може, на краю села е, не знаю.

— Послушайте, бабусенька, подскажите, где нам хлеб выпечь? Кто может помочь?

— Вам до Хомича треба, його хата крайня на ций вулыци.

— Спасибо! — и пограничники по привычке осторожно стали пробираться к дому Фомича по затененной от лунного света стороне улицы.

Окна в доме Фомича еще светились. Один из пограничников направился к дому.

— Ребята, немцы там, спят вповалку, — сообщил он. — Надо быстрее командиру доложить.

— Товарищ лейтенант, — обратился ко мне один из пограничников, — это скорее всего какая-то немецкая тыловая группа. Немцы чувствуют себя здесь в полной безопасности, поэтому и охрану не выставили.

Пограничники были подняты по тревоге очень тихо. Так же тихо, бесшумно приступили к выполнению операции. Проверили все соседние дома. Немцы оказались еще в четырех хатах.

— Товарищ лейтенант, там в саду стоят немецкие грузовики и легковая машина, — доложили пограничники, — охраны не видно.

Операция была проведена весьма «деликатно», без единого выстрела. Мы захватили в плен двадцать пять фашистов (среди них четыре офицера), девять грузовиков с продуктами, легковой автомобиль и готовый выпеченный хлеб.

Пленных, их документы, оружие и грузовики мы передали в штаб.

— Ну, пограничники, — молодцы! — похвалил нас генерал-майор Снегов. — Порадовали не только хлебом, но и машинами, а главное документами, картами и пленными. Среди них оказалась важная тыловая персона.

Чем дальше мы отходили на восток, тем ожесточеннее становились бои. Особенно упорными они были на старой границе, в районе Бара, Копайгорода и далее в направлении Жмеринки.

Немцы решили уничтожить наше соединение, которое фактически находилось у них в глубоком тылу, и бросили против корпуса генерал-майора Снегова отборные части.

Вызвав к себе майора Филиппова, назначенного командиром Отдельного батальона особого назначения, Снегов сказал:

— Родион Иванович! Для меня очевидно, что теперь ввязываться в бой с немцами нет смысла, они сомнут нас. Надо выделить группу прикрытия, а остальным частям срочно отходить в направлении Винницы.

Для прикрытия отхода ОКПК майор Филиппов оставил автоматчиков под командованием старшины Степана Степановича Клавдиева. Они выполнили свою задачу, но все пали в этом бою смертью храбрых. Это старший сержант сверхсрочной службы Г. И. Овечкин, бойцы, призванные в 1937 году, А. Л. Аксенов, К. А. Александров, И. С. Андреев, М. В. Возняк, В. М. Дельнов, В. Г. Дудин, Н. С. Комаров, С. С. Ларин, А. А. Леонтьев, П. И. Мальцев, М. А. Петрушин, А. И. Рубцов, М. М. Скворцов, В. И. Сайферов, Ф. М. Теленков, А. А. Филиппов, А. И. Чириков и боец призыва 1939 года К. В. Булавский, а также другие.