Буйный Терек. Книга 1 - [137]

В помощь к полковнику Реуту пришел назначенный еще при карабахском хане Мехти-Кули правитель армянской части города, старый, почтенный, уважаемый всем населением армянский агалар[98] Ага-бек Калантаров с двумя сыновьями и восемью представителями от армян города и округа Шуши. Здесь был и архимандрит Хорен, настоятель Вардапетского монастыря, сухой, подтянутый старик с умным и энергичным лицом. Его темную короткую рясу перепоясывал тонкий ремень, на котором висели кинжал и просто, но изящно отделанная черная дагестанская шашка. Через плечо, дулом к земле, висел короткий английский штуцер, новинка, еще не известная в русских войсках. Рядом с ним стоял плотный черноволосый человек в серой курпейчатой папахе и высоких сапогах. Это был местный богач, хозяин городских и шушакенских мельниц Ага-Петрос Давтян, старый и испытанный друг русских, еще два года назад получивший из рук Ермолова золотую медаль «За усердие». Остальные также были из местных почтенных людей, старейшины больших родов.

— Что скажете, друзья? — поднимаясь навстречу делегации, спросил Реут. — Я понимаю, что ваше положение в этой неожиданной войне тяжелее, чем наше, солдатское. Ваши деревни горят, дома разграблены, семьи, бежавшие в стены крепости, в страхе ждут спасения… Ничего не могу обещать вам, кроме того, что будем защищать крепость до последних сил, врагу ее не сдадим и если погибнем, то с честью.

Ага-бек Калантаров молча слушал речь начальника гарнизона и только чуть покусывал свой длинный, седой, свисающий к подбородку ус. Архимандрит, горячий и нетерпеливый, быстро глянул на него, но старик спокойно дослушал речь Реута до конца.

— Вот сейчас, ага-полковник, я слышу правильную речь мужа и воина… а начал ты, не обижайся на нас, говорить языком не мужчины, а слабой женщины. Мы, почтенные люди, выборные от армянского населения города и провинции Шуши, пришли к тебе не за спасением и не со слезами. Мы пришли как воины, с желанием драться с кизилбашами[99], победить их или умереть вместе с русскими братьями. А наше добро, наши деревни, что горят вокруг, — он показал в окно на далекое зарево пожаров, — это бог дал, бог и взял. Если мы победим врагов и останемся живы, все это вернется, и новые, еще лучшие деревни опояшут Шушу. Сейчас нужно думать о войне. Мы знаем, что вы храбры, но вас мало, а крепость велика, стены ее ветхи, площадь обширна. Мы просим тебя, начальник-ага, сегодня же послать на защитные работы всех могущих ходить мужчин и женщин. Пусть под руководством твоих офицеров и знающих людей они построят такие укрепления, о которые разобьет свою голову Аббас-Мирза.

— А мы просим, — выходя вперед и кланяясь Реуту, сказал архимандрит Хорен, — вооружить вашими ружьями тысячу пятьсот отборных армянских молодцов. Все это люди, умеющие хорошо рубить, отлично ездить верхом и метко стрелять. Среди них дети и агаларов, и купцов, и крестьян… Это лучшие мужи армянского народа, и если богу угодно будет, чтобы мы погибли, то они умрут рядом с вами, полковник, но не отойдут ни на шаг. Среди этих полутора тысяч, полковник, есть люди, не один раз ходившие в битвы еще с Котляревским в прошлую войну.

Хорен еще раз поклонился и выжидательно смотрел на Реута.

Полковник обвел глазами спокойно и с достоинством стоявших перед ним армян.

— А вот два моих сына, Арташес и Гегам, я их привел к тебе, ага-начальник, чтобы и они послужили народу. Что наше имущество и деревни, если самое дорогое, наших детей, мы отдаем тебе, — сказал Калантаров.

Реут подошел к старику, взял двумя руками его широкую ладонь и крепко пожал ее.

— Спасибо, друзья! Главнокомандующий не ошибся в вас. Он не сомневался, что в трудную для нас минуту армяне придут на помощь. Я уверен, что нога кизилбашей никогда не ступит за крепостные стены Шуши.

В тот же день гарнизон Шуши, состоявший из шести неполных рот, был усилен полутора тысячами армян. Это были, как и предупредил архимандрит, хорошо знавшие суровое дело войны ветераны первой персидской войны, вместе с Котляревским ходившие на Асландуз и Мигри, охотники, бившие пулей джейрана; было и около сотни «кочи», «качагов», как называли их остальные армяне, храбрецов без роду и племени, поклявшихся умереть не раньше, чем отправив на тот свет по крайней мере трех кизилбашей. Им были розданы новые ружья, штыки, патронные сумки и порох. Сам Реут вместе со своим штабом произвел смотр добровольцам, их дух и вид его удовлетворил.

— Государь император не оставит вас и не забудет, что в трудный для России час вы стали рядом с солдатами русской армии, — сказал полковник, закончив смотр.

Потом к армянам обратился архимандрит Хорен. Горячий, порывистый и нервный, он взволнованно поднял над головой руку.

— Дети Армении, уже тысячу лет различные враги всеми силами старались уничтожить нашу землю и наш народ! Где они, эти супостаты? Даже из сказок исчезли их имена, а Айастан живет и народ армянский существует! Это потому, что армяне всегда, во все времена выше своей жизни ставили благо и жизнь своей родины, и это спасло ее. И еще потому, что слово, данное в бою, у нас всегда было одно. Отцы и деды наши не изменили ему, не изменим и мы. Поклянемся или победить вместе с нашими русскими братьями, или вместе с ними умереть!