Буян - [109]

— Что мы, японцы?

— Ты что-то путаешь, братец… — раздались голоса.

— Никак нет! Приказано прочесать город и блокировать в казармах местную артбригаду.

Депутаты задвигались, зашумели встревоженно. Посыпались требования обсудить безотлагательно сообщение солдата. Положение резко осложняется: реакция намерена перейти в наступление.

Михаил Заводской удалил из помещения посторонних, ушел в их числе и Евдоким. О том, что Совет постановил приступить к боевым действиям и объявить с утра 10 декабря начало открытого восстания, а саперным отрядам приказал начать возведение баррикад, Евдокиму известно не было…

* * *

Обед у губернатора Засядко подходил к концу.

Серый отраженный блеск Волги в высоких окнах дворца, тускло-желтые язычки горящих свеч, рассеянное мерцание серебра приборов на столе создавали в просторной столовой бледный прозрачный туман. И настроение за столом царило какое-то туманное, меланхолически-неопределенное. Над улицами повисла непривычная тишина. Казалось, город притаился, как пес в подворотне, готовый гаркнуть неожиданно, резко.

Городской голова Постников снял с белого короба крахмальной манишки хрустящую салфетку, расправил кудреватую, коротко подстриженную бороду, произнес, любуясь приоткрытыми лилейными плечами губернаторши:

— Господа, надеюсь, я не испорчу десерт, если сделаю, с вашего позволения, одно сообщение? Сегодня гласные думы решили обратиться с просьбой к губернатору, — легкий наклон головы в сторону Засядко, — с просьбой незамедлительно ликвидировать так называемый КОБ, Комитет общественной безопасности. Наглость господ Батюшкова, Бострома и иже с ними переходит всякие границы.

Засядко хмыкнул в усы, побарабанил пальцами по столу.

— Однако, полагаю, гласным небезызвестна роль упомянутого комитета в поддержании порядка и спокойствия в городе? Тем более любопытно, как мыслят почтенные гласные обеспечить охрану города в дальнейшем. К сожалению, господа, нам некому поручить охрану города. Противопоставить вооруженным дружинам революционных партий нам некого. Не так ли, уважаемый Николай Фаддеич? — посмотрел он насмешливо на начальника гарнизона генерала Сергеева.

Тот шевельнул приподнятыми, в эполетах, плечами.

— Увы! Кроме Березинского полка да казаков… Остальные поражены революционной эпидемией.

— А что касается полиции, — продолжал Засядко, — то число ее мизерно, а средств для содержания и того меньше.

— Но и КОБ — сила ненадежная. Неизвестно, как он поведет себя, если, не дай бог, дело дойдет до открытого вооруженного выступления, заметил жандармский полковник Добрянский и, видя, что ему не возражают, продолжил: — К несчастью, подобные предпосылки имеются. По примеру бунтующей Москвы недолго подняться и Самаре. Уже сейчас жизнь в городе парализована забастовщиками, а в уездах не утихают аграрные беспорядки.

— Дошло до того, что мужики провозглашают собственные мужицкие республики! — скривил презрительно нежно-розовые губы Засядко.

— В одном месте хвост вытащим, в другом — нос завязнет… — молвил грубовато генерал Сергеев.

— Господа, позвольте мне закончить, — взял опять слово Постников. — Именно поэтому и во избежание больших несчастий гласные думы решили добавить на содержание нужного числа полиции и стражников еще сто двадцать тысяч рублей.

— Неужели?! — всплеснула пухлыми ладошками губернаторша.

— Это иное дело… — оживился Засядко. — Что скажете вы, Николай Фаддеич?

Сергеев нахмурил недоверчиво брови, подумал, потом заявил авторитетно:

— Полагаю, что успешная борьба с крамолой будет зависеть от того, насколько быстро окажутся подготовлены новые контингенты полицейских и стражников.

— Прекрасно, господа! Сообщение господина Постникова является… гм… светлым пятном на темном фоне нашей действительности. Патриотические деяния делают честь городской думе и вам лично, — поклонился губернатор в сторону городского головы. — Мы отдаем должное сознательности гласных. Понимание потребностей города в столь сложное время — выше всяких похвал!

Сергеев усмехнулся про себя.

«Черта с два удалось бы прошибить этих каналий — гласных совместно с их головой, не возьми их за живое распоясавшаяся «Самарская газета». Вряд ли стали бы они трясти мошной, не появись в ней третьего дня такого сообщения:

«Граждане Самары крайне возмущены выборами на пост городского головы господина Постникова, экс-земского начальника и явного реакционера, который от лица всего населения сочиняет поздравления и уверения в верноподданнических чувствах. И эта ложь допускается думой в то время, когда со всех сторон несутся клики: «Долой самодержавие!» Эта же дума, у ворот которой стучатся тысячи безработных, обещает поддержку правительству, открыто вступившему на путь неслыханных репрессий. Такое положение неестественно».

И ниже — под рубрикой «Объявления»:

«Гласные думы просят не смешивать их с гражданами Самары, так как общего с ними они ничего не имеют».

Постников скосил глаза на Сергеева, словно догадываясь, о чем он думает в этот момент, и сказал:

— Однако, Николай Фаддеич, и в войсках гарнизона, к сожалению, имеются члены КОБ.

— Войска гарнизона выполняли и выполняют мои приказы! Или кто-то думает иначе? — напыжился генерал.