Бус - [2]

Глава вторая

После более чем часовой прогулки мы поднялись на третий этаж кирпичного дома и остановились на относительно чистой лестничной клетке с четырьмя дверьми.

— Ко мне сейчас должна Люся прийти….

В этом момент внизу хлопнула подъездная дверь, Глеб замолк и прислушался к шагам.

— А вот и Люся.

И действительно, через несколько секунд, к нам присоединилась девушка с ассиметричным каре. На ней была тонкая ветровка и короткое свободное платье, обнажавшее худые ноги.

— Оделась не по погоде, поторопилась, в этом вся Люся, — подумал я, глядя на неё. Замёрзла и потому сложила руки крест-накрест, сдавив ими грудь и приподняв плечи с тонкими лямками рюкзачка.

— Здравствуй, Люся! — радостно сказал Глеб.

— Привет, мальчики! — улыбнувшись приятно и доброжелательно, она запустила руки под волосы и вытянула два тонких белых проводка с малюсенькими динамиками.

— Здрасти…, — с опозданием почти прошёптал Женька. Он старался не показать, как не рад её появлению, потому что рассчитывал ещё зависнуть у нас. Хотя Люся показалась ему симпатичной и прикольной (так всем кажется), и он знал, что для Глеба её приход важен, и догадывался, почему. Но немного ошибался.

— Жень, до вечера.

— Ага, я зайду, — Женька обернулся и увидел чуть ниже Люсиного затылка какой-то вытатуированный орнамент. И мне показалось, что он внутренне поморщился. Позже, на прогулке, он подтвердил мою догадку.

— Татуха?! Это глупо. Мама бы никогда не сделала!

Глава третья

После перепланировки, а попросту сноса стен (уцелела только ванная и санузел), наша квартира представляла собой одну большую комнату. Хозяин объяснял это безусловным комфортом. Действительно, зачем ему лишние углы?

В зоне прихожей находились сохранившиеся комнаты, дальше, по уже несуществующему коридору, на месте кухни, располагалась спальня — собственно кровать, комод и огромный шкаф, казалось вросший в стену. Остальное пространство было зонировано на кухню и гостиную. Всё просто, стильно, современно.

Я лежал на своём месте — в углу возле спальни, и смотрел на Глеба, сидящего на стуле посреди гостиной. Люся, вооружившись, гребнем, перчатками, миской с краской и кисточкой стояла сбоку от Глеба, который, казалось, замер в жутком нетерпении.

— О-о-о, друг мой, да ты седой совсем, — Люся сделала несколько лёгких движений, раздвигая короткие волосы на пробор.

— Люся! — Глеб недовольно закинул ногу на ногу, пошелестев пеньюаром.

— Не боись, седовласик, сейчас всё исправим, — она поцеловала его в щёку. — Стричься точно не будем?

— Не надо, — уверенно ответил Глеб, «глядя» вперёд своими, можно сказать, недвижимыми глазами.

— Хозяин-барин, — равнодушно согласилась Люся и нанесла первый мазок на отросшие корни аккуратной стрижки.

Я чихнул — не выношу этот едкий запах.

— Будь здоров! — сострила Люся, за что и получила мой недовольный взгляд.

— И вообще, ты в этом виновата, — якобы завёлся обиженный Глеб, на самом деле, таким образом, он просто поддерживал беседу.

— А что нельзя человеку поболеть?!

— Человеку можно, а богине — нет.

Люся довольно улыбнулась. Он знал это и тут же точным движением схватил её за ягодицу.

— Угомонись, а то сейчас всю морду раскрашу. У меня вообще-то муж есть.

— Но у меня-то нет!

Люся слегка рассмеялась, прифыркнув губами.

— Выходи за меня замуж, а?

— Ага! На хренась мне такое седое чудовище?

— Люся, у стен есть уши, — тихо процедил Глеб.

— Ты — педант, Глеб. Жуткий педант. Вот я — женщина, парикмахер, и то бывает, с отросшими корнями хожу.

— Ну, какая ты после этого женщина и парикмахер, ты…, — не договорив, он резко отвёл голову в сторону, догадываясь, что Люся слабенько треснет его кистью по макушке.

— Сиди ровно!

— Сижу, и на тебя не гляжу.

— Юморист, да?

Через два часа они расстались как влюблённые любовники. Пока богиня-парикмахер втискивалась в гибрид туфель с кедами, Глеб, целуя, попытался незаметно положить в её сумку деньги, но опытная в этих делах, Люся поймала его за руку.

— Это за покраску.

— Ладно, — быстро согласилась рыжая, и ещё раз поцеловала. — Красавчик! — и проведя рукой по его свеже покрашенным волосам, открыла дверь и по подъезду разнеслись удаляющиеся прыжки и перескоки, по которым было понятно, что она, если не счастлива, то очень близка к этому. Глеб улыбнулся и, закрыв дверь на два оборота, повернулся ко мне.

— Ну что, теперь можно и девчонок клеить? — он усмехнулся, и быстро поводив рукой ото лба до макушки, слегка взлохматил волосы. — Какой из меня педант? Люся меня плохо знает.

Тут усмехнулся я — никто не знал Глеба лучше меня.

Мы перешли на кухню. Глеб открыл шкаф и достал глиняный китайский чайничек и пакетик из золотистой фольги. Он всё делал чётко и аккуратно — ни одной просыпанной чаинки, ни одной пролитой на стол капли кипятка.

— Давай, решим, что будет мять? — обратился Глеб ко мне и открыл холодильник. Я, всё это время терпеливо просидевший возле него, как-то воспрял духом и вильнув хвостом, с удовольствием посмотрел на освещённые полки незаменимого агрегата.

— Так, что тут у нас осталось от Нинель Юрьевны?

Глеб открывал кастрюли одну за другой и нюхал содержимое.

— Котлеты, рис, рулька, — Глеб повернул голову ко мне — я начинал нервничать. — Так, ну, рис однозначно…, надо доесть. Котлеты — их много. Уж, извини, — Глеб поставил на стол две серебристые кастрюли, и закрыл холодильник. — Давай, договоримся — полы помоешь, получишь рульку.