Бурлаки - [52]

— Кто будет в отряде? — спросил Панин.

— Мы с тобой, все члены партийной ячейки и сознательные беспартийные, особенно из солдат, кто пожелает. Завтра и соберемся. Выберем командира отряда и комиссара. Думаю предложить комиссаром товарища Панина. Что ты скажешь?

Андрей Иванович медленно поднялся с места. На израненном лице его появилось подобие улыбки.

— Согласен, — сказал он. — Да не знаю, что за должность такая?

— Растолкуем, — ответил Меркурьев.

— Согласен, говорю. Только Сашку Ховрина дайте мне помощником.

— Теперь пишут к нам в волостной исполком из губернии, хлеба требуют. Рабочий, дескать, живет впроголодь…

— Надо заводы восстанавливать, — прервал Ефимов председателя. — Тот же наш речной транспорт. Рабочих-то мы кормить обязаны? Обязаны. Белогвардейцы при отступлении все жгут, уничтожают подчистую. А за ними идет Красная Армия, и мы ее тоже, товарищи, обязаны кормить. Хлеба у нас в тылу много, стоит только пошевелить кулачков, богатых мужичков. Добровольно они ни фунта не продадут. Придется брать с боем…

На другой день, как предлагал Меркурьев, состоялось собрание строгановского отряда Красной гвардии. Командиром выбрали Пирогова, комиссаром Панина.

Каждый вечер после работы мы стали собираться на сельской площади, учились военному делу.

Однажды к нам приплелся старик и спросил Пирогова:

— Это что за войско? Как его звать-то?

Пирогов оглядел выстроенный отряд — все бурлаки — и ответил:

— Речная пехота, отец! Речная пехота.

>Глава II НАСТУПЛЕНИЕ

1

Варвара Игнатьевна выгнала приказчика из кооперативной лавки и повесила на дверь свой замок.

Явившись в продовольственный отдел, она напустилась на делопроизводительшу:

— У тебя, как в хлеву! Погляди, сколько на полу известки. После ремонта, должно быть, ни разу не мыто. Давай тряпки и ведро! Мыть будем.

— Как хотите, а я не обязана полы мыть, — отказалась делопроизводительша.

— Тогда уходи отсюда, вертихвостка буржуйская! Я нового писаря посажу, а не белоручку.

Варвара сходила вниз за водой и дочиста вымыла пол, окна и двери.

Вечером в отдел стали собираться кооператоры, бородачи в суконных шубах, хмурые и недовольные. Видано ли дело — кухарка в совдеп засела, раскомандовалась.

Варвара Игнатьевна в своем лучшем платье сидела за письменным столом и для вида приветливо встречала каждого.

— Милости просим, Григорий Иванович. Садись-ка ты на самое почетное место, в красный угол, на креслице, как, бывало, сиживал в гостях у Кузьмы Маркеловича Новикова.

— Зачем старое вспоминать, Варвара?

— Не любишь? Не буду старое вспоминать. Только я тебе не Варвара, у меня и отчество есть… Проходи, проходи, Сидор Петрович! — приглашала она другого. — Не обессудь, что у меня плохо мыто, плохо прибрано.

Пришел председатель правления, известный на всю волость спекулянт по прозвищу Корма.

— Извини, что побеспокоила, свой замочек на лавку навесила, — обратилась к нему Варвара. — Садись сюда, на председательское место, а я постою, порасту. — А сама ни с места.

— Ты зубы, Варвара, не заговаривай, — сказал Корма. — Какое имеешь право навешивать на чужие магазины свои замки?

Присутствующие шумно поддержали своего председателя.

— Вы не больно ершитесь! — прикрикнула Варвара Игнатьевна. — Мы и без вас обойдемся. Я думала мирно да тихо побеседовать. Ну, если не желаете, по-своему поговорю. Слушайте все меня, бабу бестолковую. В вашем правлении из пяти человек три кулака, один бывший торговец, один теперешний спекулянт… Кто, например, тебя, Григорий Иванович, выбирал членом правления?

— Народ, члены.

— Врешь! — отрезала Варвара. — Ты сам себя выбрал.

— Позволь, Варвара Игнатьевна! Я с двенадцатого года член правления, когда еще у меня своя фирма была, своя торговля.

— Ну и отдохни… А ты, Корма! Какой тебе интерес быть председателем правления? Спекулировать сподручно? Я всех вас знаю, всю вашу компанию. У Новикова много раз видывала. Вы тогда меня за человека не считали. Теперь я — Советская власть, заведующая по продовольственному отделу. Сегодня буду делать ревизию. Самолично.

Члены правления и не предполагали, что в то время, когда они препирались с Варварой Игнатьевной, в лавке наши люди уже делали ревизию и вытряхивали наружу все их грехи.

Разгромив кулацкое руководство общества потребителей, Варвара Игнатьевна созвала собрание пайщиков, на котором выбрали новое правление из бедноты и середняков. Кулаки были вычищены.

Из рупвода поступали срочные вызовы капитанов, помощников, лоцманов. Многие из капитанов, как и предполагал когда-то Калмыков, не пожелали служить Советской власти. Некоторые, заколотив свои дома, вместе с семьями уехали из волости неизвестно куда.

В то же время Меркурьева осаждали старики — речные волки, лет по пятидесяти прослужившие на реке и выброшенные с работы хозяевами на произвол судьбы.

И те и другие были недовольны Советской властью. Одни потому, что их заставляют работать, другие потому, что им любимой работы не дают.

Однажды в волость приехал мой дядя по матери, старый любимовский лоцман.

— Алексею Петровичу! Михаилу Андреевичу! — поздоровался он с Меркурьевым и Чирковым, когда зашел в кабинет председателя, а на меня никакого внимания.