Бурлаки - [51]

— Я от таких капитанских привычек не отказываюсь, — ответил Меркурьев и захохотал. У него дрожали щеки, тряслись казацкие усы. Весь он побагровел. И всем стало смешно и весело. Панин быстро-быстро замигал и выдавил на своем лице кривую улыбку.

Меркурьев повесил на стену старую карту Строгановской волости. Волость делилась на отдельные общества, или так называемые десятни. До Советской власти каждой десятней командовал десятский, исполнявший полицейские обязанности. Начальником у десятских был сотский. Все эти должности сейчас были уничтожены, но десятни остались.

В волости у нас были десятни: Сельская, Увальская — на склоне горного увала, Старогорская, Боровская и Дальняя. В Боровской десятне было несколько деревушек, раскиданных в глухом лесу. Окраинная десятая Дальняя находилась за пятьдесят верст от села Строганова, на ольховом болоте, между двух увалов.

Крестьяне многих деревень жили в черных избах, с печами без труб. Дым во время топки выходил в дыру, проделанную в стене. Когда печь протапливалась, дыру затыкали тряпкой. Бедняки не знали, что такое керосин, — освещались, как и сто лет назад, березовой лучиной. Но почти в каждой деревне среди разваливающихся хибарок бедноты высились хоромы богачей.

Пахотной земли было мало, кругом дремучие, бывшие графские леса. Половиной земли владели кулаки, беднота не могла со своих «восьмушек» обеспечить себя хлебом на круглый год и гнула спину на кулацких десятинах…

— Владимир Ильич Ленин подписал декрет о земле, — так начал говорить Меркурьев. — Вся земля принадлежит народу. Пользоваться ей будет только тот, кто сам на ней работает. Надо подготовиться к весне, к перемеру земли. Кулаков мы должны согнать с пашни, передать ее бедноте, батракам… При волостном исполкоме организуется земельный отдел. Заведующим предлагаю назначить товарища Пирогова. Он военный, грамотный, большевик. С кулаками на соглашательство не пойдет…

— Продовольственное дело у нас плохо поставлено, — продолжал председатель. — Богачи до горла обжираются, а бедняки да рабочие бус на мельнице собирают, мякину едят. В обществе потребителей буржуи сидят. «Крысы» развелись!.. Надо всю эту потребиловку-грабиловку как следует перетрясти, очистить от паразитов, тогда будет у нас действительно кооперация, а не кормушка для богачей…

Действительно, в Строганове больше половины паев общества потребителей принадлежало богатым мужикам, которые делили между собой прибыль, получали из лавки самые необходимые товары и перепродавали жителям по тройной цене. Они-то и клеветали на Советскую власть. Придет, скажем, в лавку крестьянин. Ему к весне косу надо купить, а приказчик говорит, кос, дескать, нет и не будет — все железо комиссары за границу сплавляют. Если небогатый пайщик потребует обратно паевой взнос, ему отвечают:

— В кассе денег нету. Советчики всю кассу в карты проиграли.

Обо всем этом Меркурьев и рассказал собранию.

— Обществом потребителей должен заняться продовольственный отдел, — говорил Меркурьев. — Отдел, который был при земской управе, я разогнал к чертовой матери! Надо свой создавать. Я думаю, никто не будет против того, чтобы продовольственный отдел поручить товарищу Ситниковой.

Все начали глядеть на Варвару. Она встала и в недоумении так и стояла: уж не ослышалась ли? Ее назвали по фамилии, назвали товарищем, ее — бывшую батрачку мельника Новикова!

Мы ожидали, что Варвара оробеет и будет отказываться, но получилось все наоборот. Она встряхнула головой и заявила:

— Правильно, товарищи мужики! Варвара лучше всех справится с продовольствием… Нагляделась я за свою жизнь на бедность. Богатеев тоже всех знаю, кто в землю хлебушко закопал. Недаром до последнего дня у Новикова проживала. Все известно, какой сорт и что такое…

— Ладно, товарищ Ситникова, — остановил расходившуюся Варвару Меркурьев. — Тебе, значит, и карты в руки.

— Никакие карты мне не надо. Я, думаешь, в хозяйстве меньше тебя понимаю?

Кто-то посоветовал:

— Ты столовую оборудуй.

— Обязательно открою столовую. Мало, что ли, у нас бездомных на селе.

— Ну, пока другим делом займемся, — сказал Меркурьев и спросил приехавших из десятен: — Как у вас дела, товарищи?

Поднялся с места коротконогий седой человек в солдатской шинели.

— Известно, какие у нас дела. Кроме нас, простых солдат из мужиков, приехали с фронта и богатенькие, унтера да фельдфебели. Винторезы привезли. Вместе собираются. Нашу власть ругают. Васька Охлупин приехал, офицер. Должно быть, он мутит. Сплю с ружьем, на двор с ружьем хожу…

— Силы у нас не хватает, — рассказывал представитель из другой десятни. — Есть у нас сознательные из бедноты, да организованы плохо. Получилось, что богачи по-прежнему прижимают нашего брата…

И так во всех десятнях.

Выслушав всех, Меркурьев закрыл собрание и велел остаться партийцам, чтобы решить еще одно важное дело.

— Слышали, что делается в деревнях? — спросил Меркурьев. — Контрики голову поднимают.

— Ты не тяни, — запротестовал Панин. — Три часа сидели и слушали… А что делать — не решили.

— Вчера с товарищем Ефимовым, — продолжал председатель, не слушая Панина, — мы были в Никольском. У них хоть и целый полк стоит, а все-таки составили они еще и отряд Красной гвардии. У нас тоже должен быть отряд красногвардейцев…