Бунтующий человек. Падение. Изгнание и царство. Записные книжки (1951—1959) - [231]
Ты увидишь, я верю, в моих искренних словах отголоски нашей прошлой дружбы. Может быть, она вдохновит тебя на то, чтобы действовать во имя умиротворения и объединения, а не братоубийственного разъединения, – вот пожелание, которое от всего сердца хочет высказать твой брат по рождению и по небесам.
Альбер Камю.
Письмо к неизвестному.
3 апреля
Месье,
Я задержался с ответом из-за плохого здоровья, и я приношу Вам свои извинения. После того, как более года тому назад, я осознал, что окончательно отделило меня как от левых, так и от правых сил, по алжирскому вопросу, я решил больше не присоединяться ни к одной из публичных кампаний. Коллективные подписи – двусмысленные альянсы между людьми, имеющими совершенно разные мнения по другим вопросам, приводят только к путанице, существенно выходящей за рамки той цели, которой они хотят служить и которую они в результате только компрометируют. Но когда цель эта имеет смысл, а именно так и было в данном случае, я принял решение действовать исключительно в личном порядке, в тех условиях и в тот момент, которые мне кажутся нужными, несмотря на оказываемое на меня давление.
Об интересующих Вас вопросах я собираюсь говорить в книге, которая должна будет выйти в ближайшее время и за которую я несу полную ответственность. В любом случае я адресую свой ответ Вашей благонамеренности, и прошу Вас верить в мои наилучшие чувства.
Альбер Камю
Письмо Герену
9 июня 1954 г.
Мой дорогой Герен,
Мне передали Вашу статью в «Паризьен» (я не читаю этот журнал и я не подписан на «Аргюс»). Нет, я не буду упрекать Вас в «неблагодарности» или «жесткости». Просто мне не нравится место и нелюбезная манера выражения. Мне не нравится, когда Вы говорите о том, чего не знаете, – о моей жизни. Если бы Вы ее действительно знали, Вы бы молчали. Но что касается содержания Вашей статьи, то Вы, разумеется, вправе говорить о том, что Вам не нравится в моих публикациях, и делать это без прикрас.
Я упрекаю Вас в недопустимом игнорировании общепринятых норм, согласно которым личное письмо не может быть опубликовано без разрешения его отправителя. Тогда, когда я Вам писал, я делал это вовсе не для того, чтобы мои откровенные письма, написанные свободным сердцем, были десять лет спустя выставлены перед публикой. Вы имеете право делать этой публике признания и совершенно свободно говорить о тех, кто были Вашими друзьями, вы не имеете право заставлять этих друзей делать признания. Читая в том месте, где вы их напечатали, эти слова искреннего товарищества, адресованные другу в беде, я испытал невыносимое замешательство и даже какое-то отвращение, которые Вы должны были бы почувствовать раньше меня и за которое я не могу Вас простить.
Во всяком случае, мне хочется, чтобы Вы знали мое мнение на этот счет.
Ваш Альбер Камю
Письмо к неизвестной.
20 июля 1956 г.
Сударыня,
Я очень расстроен тем, что Вы мне говорите. Тем более, уверяю Вас, несомненно, речь идет о недоразумении.
Возможно, я и встречал врача, имя которого Вы называете, но это имя мне ничего не говорит. Следовательно, речь не идет ни об одном из моих друзей. И в любом случае, я не знаю его достаточно для того, чтобы он мог позволить себе признание, касающееся третьего лица. К тому же представлять себе это и предполагать, что подобное признание имело место быть, и что я мог неосмотрительно использовать его – это значит мало знать меня.
Клянусь Вам честью, что подробности, описанные в «Падении», касаются только меня. Ваш друг – не единственный, кто любит высокие плато. Я тоже их люблю, и я на них жил. Как бывший туберкулезник, я действительно болен пневмосклерозом и страдаю клаустрофобией. Окружающие меня люди могут подтвердить Вам, что я испытываю ужас перед ущельями, гротами и всеми замкнутыми пространствами, что объясняется этим легким недугом. Часто подшучивают и над моим нетерпением перед спелеологами, о моей грусти в глубоких альпийских долинах и т. д. Каждая из деталей, которые поразили Вашего друга, может получить, таким образом, неопровержимое объяснение. Что же касается главного анекдота, вы понимаете, я не склонен пускаться в излишние признания. Тем не менее, позвольте мне, процитировать Вам одну фразу из письма, которое я получил в эти последние дни от одного из друзей: «У каждого из нас, без исключения, была девушка, которой мы не пришли на помощь».
Ваш друг должен понять – это сама очевидность. Вы говорите, что он всегда читал меня с уважением и особенным интересом. Тогда он не может не знать, что я неспособен лгать на такие темы.
Повторяю Вам, я клянусь честью, у него нет ничего общего, абсолютно ничего общего с моим персонажем. Его никто не предавал, и если я правильно понял из Ваших рассказов о нем, он обязательно окажет своим друзьям самое сердечное доверие, без которого вся жизнь – лишь утомительное несчастье.
