Бунтарка - [35]

О боже, сейчас? Правда?

— Мы просто друзья, мама. — Моя рука уже на ручке двери. — Ничего такого.

Глаза мамы широко распахиваются. Я знаю, что мой голос звучал грубовато, но мне все равно. Я пытаюсь забыть ее обиженное выражение лица, падая на кровать и доставая свой телефон.

Я пишу Люси.

Я в хреновом настроении.

Она сразу же отвечает:

Почему?

Мама и ее бойфренд провели вместе прошлую ночь. Слава богу, меня дома не было, но она рассказала об этом. Это просто отвратительно.

Это тот консервативный чувак, о котором ты рассказывала за обедом?

Да.

Отврааааатительноооо

Я знаююююююю.

Я улыбаюсь и продолжаю печатать.

Потом она спросила меня о Сете… спустя две недели после нашего «свидания»…

Черт… нож в сердце.

Именно так.

Мне жаль, что у вас не получилось…

Я скидываю туфли и продолжаю переписываться.

Он не был груб со мной или типа того… Иногда мы здороваемся и обсуждаем музыку на уроке английского…

Ух. Слабое утешение.

Ну да. Мне не нужен был друг… Я хотела большего.

Сердцу не прикажешь.

Я уже начинаю думать, что было бы лучше, если б он меня игнорировал с самого начала…

Я могу тебя подбодрить… у меня есть секрет

Мои брови взлетают:

Что??? Это насчет парня?

Пфф, нет. Никто в Ист Рокпорт Хай мне не интересен… но это кое-что крутое.

Наконец я искренне улыбаюсь в первый раз за утро.

ЧТО ЭТО?

ПОДОЖДИ ДО ЗАВТРА, И ТЫ УЗНАЕШЬ!

Я пытаюсь вытянуть из Люси информацию, но она не сдается. Закончив переписку, я кидаю телефон в сторону и улыбаюсь. Впервые за долгие годы я жду не дождусь понедельника.

* * *

Понедельник холодный и мокрый. Я думаю о секрете Люси и отсчитываю дни до зимних каникул. Я замечаю что-то, приклеенное к боковым дверям.

Читаю, потом перечитываю. На какую-то секунду я думаю, что у меня провал в памяти и это я расклеила флаеры «Мокси» по школе.

Я радостно улыбаюсь.

Потому что точно знаю, что происходит.

В школе я замечаю еще больше флаеров на шкафчиках, фонтанчиках питьевой воды, досках объявлений. Я подхожу к своему шкафчику и снимаю с него флаер, приклеенный скотчем.

Жужжит телефон.

Я смотрю на экран. Это сообщение от Люси.

Ладно, я хотела дождаться английского, чтобы спросить тебя, но не могу! Что ты думаешь о флаерах?!

Мои руки дрожат, пока я пишу ответ. Я решаю воспользоваться ситуацией, чтобы обеспечить себе прикрытие.

СТОЙ — это ТЫ начала «Мокси»???

Я улыбаюсь, нажимая «отправить».

Нет! Я все еще не знаю, кто делал брошюры… Но я решила, она будет не против, если я присоединюсь к их рядам… Типа использую франшизу!

Мимо меня ученики спешат на первый урок. Ботинки скрипят на мокрых плитках пола, все шумно разговаривают, требуя ответы на вчерашнее домашнее задание или обещая встретиться после урока. Я смотрю на сообщение Люси и понимаю, что «Мокси» мне больше не принадлежит. Она принадлежит всем девочкам Ист Рокпорт Хай, которые хотят перемен. Я пишу Люси:

Мне это очень нравится. Я уверена, кто бы не начал Мокси, ей тоже понравится.

Похоже, Люси не собирается сохранять в тайне, что это она расклеила флаеры. На английском она рассказывает мне, как делала их вчера вечером дома, как пришла рано в школу, чтобы сделать копии в библиотеке. Она шепчет так громко, что я вполне уверена: люди вокруг слышат ее. Во время обеда она продолжает рассказывать, когда снова всплывает эта тема.

— Ладно, Вив уже знает, но… это сделала я! — Люси взвизгивает и прячет лицо в ладонях. — Я правда это сделала.

— Стой, — говорит Сара с широко открытыми глазами, — хочешь сказать, ты сделала те брошюры? Ты организовала затею с халатами?

— Нет, клянусь, этого я не делала, — настаивает Люси. — Но я просто хотела к ним присоединиться.

Клодия потягивает диетическую колу и смотрит на Люси так, как будто не уверена, можно ли ей верить. Но ничего не говорит.

— Так почему футбольная команда? — спрашивает Мэг. — Ты же в ней не состоишь.

— Но они же хорошо играют, разве нет? А никому нет дела. Насколько я слышала, их форма в ужасном состоянии.

Я киваю:

— Кира Дэниелс говорила мне, что это та же форма, которую носила ее мама в 1990-х.

— Это невозможно, — спорит Кейтлин.

— Ну, может, это не та же форма, но она очень старая, — продолжаю я. — И всем плевать на их результаты. Марисела Перез добралась до соревнований штата в прошлом году, и я узнала об этом только потому, что мама увидела малюсенькую статью в газете.

— Да, это просто смешно, — подключается Сара.

Клодия пожимает плечами.

— Не хотелось бы вас расстраивать, но сколько денег можно заработать на продаже выпечки? — Она трясет банкой с колой, словно пытается понять, сколько еще осталось. Неловкая тишина повисает между нами. Яркий свет возбуждения Люси немного меркнет.

— Ну, я думала, мы бы могли провести несколько сборов средств, — говорит она, не встречаясь взглядом с Клодией. — Это же не разовая акция. Мы можем поддерживать их на протяжении всего сезона. Как делают девочки из команды поддержки или чирлидеры.

Клодия кивает, но по ее лицу видно, что она все еще не уверена. Как только я собираюсь на нее рассердиться, она говорит:

— Я могу сделать лимонные батончики. Они вкусные. Вив знает.

Я киваю с энтузиазмом.

— Они вкусные. Супервкусные. Можем брать за них пятьдесят центов за штуку. Может, даже доллар. — Наверное, мой энтузиазм по поводу лимонных батончиков кажется очень странным.