Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs. - [80]

— Почему они сами не использовали эти мины, для отражения штурма? — не понимал Аскет.

— Хрен его знает! — Левинц бессильно развёл руки в стороны. — Может, поломали свой миномёт, а может, у них его просто не было, а этот боекомплект из трёх мин у них оказался случайно!

Лезвием своего ножа я проткнул землю в яме, под извлёчённым только что ящиком. Острие ножа упёрлось во что-то твёрдое, послышался глухой металлический звук. Взяв лопату, я обкопал предмет, которым оказался точно такой же ящик, с таким же содержимым.

— Симак! — сказал Чёрный, стоявший в нескольких метрах от нас, к нам спиной. — Глянь, по всей территории лагеря, может, ещё что интересное найдёшь? — он повернулся, подошёл к ящику со снарядами, убрал в него вытащенный Левинцом боеприпас, резко захлопнул крышку, ловко подхватил чемодан за ручку, схватил второй чемоданчик другой рукой и, подмигнув удивлённому Борису, ушёл прочь.

Прозвонив место, которое должно было стать нам родным домом на несколько дней, я складывал в кучу всё новые и новые находки — по большей части бытовой хлам. Семьдесят лет назад немцы выбрали то же место под свой лагерь — что и мы, сегодня. Это стало понятно по моим находкам — множеству консервных банок, и прочему соответствующему палаточному быту мусору. Находя очередной кусок алюминия, или стальной полусгнивший короб, я бросал свои находки в кучу, которая уже стала довольно большой. В одном месте, прибор снова «вошёл в штопор»: на экране отображались различные показания, от минимальных до максимальных значений, которые хаотично сменяли друг друга. Я сбавил ток, идущий на катушку, до минимума — и прибор вновь вошёл в рабочий ритм поиска. Он показывал наличие под землёй и алюминия, и меди, и чернового металла. Но, в отличие от тех значений, которые я видел на экране, когда «МД» засёк ящик с боеприпасом, — значения на экране, которые я видел сейчас, не были не чёткими. Они не соответствовали друг другу, будто бы под участком земли, одновременно находились сразу все металлы, классифицированные Менделеевым.

— Должно быть помойка! — вслух сказал я сам себе.

Начав копать, мне действительно попалась немецкая помойка, которая представляла собой яму, засыпанную по края мусором, и присыпанную сверху слоем земли. Ямы, которые немцы использовали для утилизации отходов, были искусственными, если не считать случаи, когда мусорной ямой становилась воронка от разорвавшегося снаряда, в допустимой близости от окопов или блиндажа. Иногда, когда копать не хотелось, а хранить мусор в окопах было нельзя — летом остатки еды привлекают насекомых и зверей, начинают гнить, — тогда саперы или простые солдаты просто взрывали боеприпасы. Получившуюся воронку использовали по назначению. Сами солдаты и офицеры третьего рейха были довольно ленивы, и часто перекладывали тяжелую физическую работу на плечи пленных, или использовали, — как в случае с мусорной ямой, — взрывчатку и боеприпасы, не жалея их. С этими мыслями я и принялся раскапывать помойку, так как, — пусть это звучит не очень красиво, — но в таких местах часто можно найти интересные вещи. Да, вещей, которые в те времена ничего не стоили, а теперь представляют некую ценность, в подомных местах много. Я принялся разгребать лопатой и руками, — на которые пришлось надеть перчатки. Бутылки, консервные банки, выдавленные алюминиевые тюбики из-под паст и мазей, битый фарфор, гильзы, обрывки одежд и обуви — всё лежало вперемешку с землёй. В этой «супер фрэш микс» смеси, я увидел металлический квадратик, покрытый земляным слоем. Это оказалась немецкая бляха от поясного ремня, почистив её от слоя налипшей земли, я прочёл надпись под орлом: «gau essen», вместо привычного «Got mit uns». У пряжки было оторвано крепление ремня, и видимо из-за этого её и выбросили. Положив бляху в карман, я продолжил собирать «изыскания», и нашёл интересную вещь: обломанный клинок с проржавевшим поломанным полотном лезвия. Почистив рукоятку, я увидел две маленькие рунические молнии, и орла. Отложил в сторону — если его почистить, то лезвие можно приделать от другого ножа.

Чем дольше немец находиться на позиции — тем больше вокруг него русских вещей. «Чем дольше немец живёт в России — тем меньше он немец» — говорил мне когда-то мой друг Виктор Викторов, который не был безразличен к Великой войне, и всему, что с ней связано. Несколько бутылок, с русскими буквами на дне, найденные мною в этой куче — тоже трофеи. Россыпями валялись гильзы, винтовочные, реже пистолетные. Более ничего опасного под землёй мне не попалось — костры можно жечь спокойно! По находкам можно было понять, что ящик с боеприпасом для миномёта кто-то «скрысил» — да-да, такое часто бывало; либо его запрятали на случай отступления, если миномёт, например, вышел из строя, — а других миномётов этого калибра не было. Зачем тащить с собой лишнюю тяжесть? Видимо отступал немец — а при отступлении берут самое необходимое, самое лёгкое. Остальное — уничтожают, иногда прячут, оставляя на своих картах соответствующие заметки — если возвращение входит в планы на будущее.

Попробовал поднести катушку к стволам старых деревьев — раздался «медный» звон. Выковыряв своим ножом русские пули, я смог понять, что наши неплохо здесь постреляли в своё время. За долгое время военных раскопок, я научился легко отличать наши пули от немецких. Хотя, для этого и не требуется особых навыков и знаний: основные винтовочно-пулемётные пули различаются по виду, ну и калибру: у наших 7,62, у немецких 7,92. Разница небольшая, всего лишь три десятки миллиметра, но когда держишь обе пули в руке, немецкая кажется значительно толще. Так же удалось извлечь из ставшего дряхлым, дерева, пулю от «ППШ» или «ТТ». Отступал «фашист», точно отступал. Доставая из земли стрелянные гильзы, которыми тут было усыпано всё, я пришёл в недоуменье: русские гильзы были перемешаны с немецкими. Это что получается, что немцы использовали трофейное оружие? Но в таком случае, это может говорить о том, что у них была нехватка боеприпасов к собственному оружию. Однако, россыпи целых немецких патронов, так же как и щедрый винтовочный отстрел, — говорили об обратном: немцы не жалели патронов, когда лупили по Нашим солдатам. Но какого хрена тогда тут делает отстрел с трёхлинейки и «ППШ», и наши же целые, не стреляные патроны? Похоже, что часть Наших солдат переметнулась на сторону немцев! Однако, места, где я находил стреляные гильзы, чётко указывали на то, что тут велась круговая оборона — русскими и немецкими солдатами. Они что, объединились между собой? В борьбе с кем?! И где тогда кости? Может, это переходная позиция? Нет — обилие немецкого мусора говорит о том, что занимали этот оазис именно «Гансы» — здесь был «НП» немцев. Я попробовал прозвонить другие старые деревья — из которых мне удалось вытащить немецкие пули — я окончательно запутался, кто тут с кем воевал? Надо будет рассказать о своих находках Борису — он теоретик, путь почешет свой мозг над этим вопросом. Проковыряв периметр лагеря, я огласил свой вердикт: