Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs. - [65]

— Лады! — согласился Серый. — Твои предложения?

— Волк! — предложил Борис, крепко затянувшись, и выдохнув облако белого дыма, добавил: — Серый волк!

— Вульф тогда было бы лучше. Но такое имя уже носит один «партизан»; — возразил я.

— Давай что-нибудь по специальности нашей? — предложил Борис.

— Может Фарт? — предложил я. — Коротко и ясно.

— Или Беркут! — не сдавался Борис. — Похоже на позывной, по военному просто, солидно, легко запоминается.

— Что ж, беркут так беркут. Я не против! — обречённо сказал Серёга. — Но, по-моему, всё это детский сад!

— А что, Серёга-Беркут! Звучит авторитетно! — смаковал новое имя друга Левинц. — Или Сергей-Беркут! По моему, звучит круто! И главное, это будет тебе моим подарком!

— В городе, среди друзей и подруг, среди близких тебе людей — ты будешь Серёгой. А в лесу, на поиске — Беркутом; — одобрил я.

— Надеюсь, — сказал Серый, — Обряда посвящения, типа обливания струями мочи, у вас нет?

— Вообще-то есть один обряд… — задумчиво сказал Левинц, — Нужно бросить монету, достоинством в пять рублей, в выгребную яму. И ты, как посвящаемый, должен достать её — голыми руками, разумеется! — Борис громко засмеялся, швырнув окурок папиросы в колонку с оторванным мною шлангом, находившуюся перед его окном.

Картонный мундштук ударился о старую потрескавшуюся от времени краску, озарившись вспышкой искр. Позволь Левинц себе такой фокус на действующей заправке — скорее всего мы бы улетели вместе с нашей машиной куда-нибудь очень далеко…

— Я смотрю, ты этот обряд точно проходил! — ответил Серый, — Только, походу, ты монету языком доставал!

Борис вмиг помрачнел. Он хотел что-то ответить Серёге, но тот его перебил:

— Ну что, Симак, пойдём что ли, оглядимся вокруг?

— Пойдём! — согласился я. — Ты ствол с собой возьми, на случай!

Мы вылезли из машины, Серёга, сжав в руках «ИЖ», предложил для начала обойти всю территорию заправки, затем наведаться в помещение кассы, ну и в конце можно будет полазить по топливным ёмкостям — хотя вряд ли нам что-то обломится. Мы не спеша обходили здание кассы, на двери которого висел замок; прошли дальше — в сторону небольшого строения, предназначавшегося, видимо, для хранения бочек и емкостей. Поляна, закатанная асфальтом, была довольно большой — метров сто. Мы не спеша шли, и тихо обсуждали странную заправку, на которую нас занесло попутным ветром. Подойдя к покосившейся постройке, мы определили её назначение: небольшой навес оказался местом для хранения песка и огнетушителей с прочим противопожарным скарбом. Но почему-то строение было выкрашено в синий цвет, — от времени и солнца побелевший, — вместо красного? Огнетушители, и прочие инструменты для пожаротушения были покрашены в некогда красный цвет, — сейчас же они казались светло-серыми. Мы не спеша обходили постройку вокруг, как вдруг я встал как вкопанный: за будкой, словно спрятавшись, затаившись, — стоял тот самый чёрный «УАЗ», слегка забрызганный свежей грязью.

— Стрёмная тачка! — шёпотом сказал я Серёге-Беркуту. — Я, кажется, видел её в городе, и тут недалеко, на трассе: он нас обгонял, но не просто обгонял, а на некоторое время поравнялся с нами, вроде как изучая. Ты прикрой меня, я пойду поближе посмотрю!

Серёга без слов, присел на колено, целясь в машину, прикрываясь стеной постройки.

Я крепко сжал «ПМ», так, что щёчки оружия стали скользким от проступившего на ладонях пота. Подойдя вплотную к водительской двери, выкинув левую руку вперёд, держа пистолет на уровни груди, резко дёрнул за дверную ручку. Закрыто. Я встал одной ногой на чёрный, металлический порог, и попытался заглянуть внутрь машины. Сквозь тонировку ничего не было видно, лишь, светлевшие на тёмном фоне, очертания противоположных окон и спинок сидений. От машины исходил еле уловимый, чужой запах, вызывающий тревогу. Оглянувшись назад, на Серого, — который застыл, с наведённым в сторону машины ружьём, — я дёрнул ручку задней двери. С металлическим щелчком хорошо смазанного механизма, дверь открылась — на заднем сидении беззаботно дремал парень, одетый в чёрную форму, без нашивок — форма походила на ту, в которую был облачён Фриц. От звука открывшейся двери, парень неохотно поднял голову — будто бы спал как минимум, часов пять; из машины повеяло прохладой — всё-таки есть «кондей»! Не спеша поднявший и упревший на локоть голову парень, не обращая внимания на наведённый пистолет, внимательно разглядев меня, участливо спросил:

— Бензин кончился? — он сомкнул веки в хитром прищуре.

На вид ему было лет двадцать пять, лицо всё проросло щетиной — возможно недельной, на загорелых до коричневого цвета руках, с закатанными по локоть рукавами, чернели некогда синие силуэты наколок.

— Чего молчишь, а Симак? — спросил он. — Ты «кнут»-то загаси, нечего передо мною махать! — он кивком указал на смотрящие в его живот дуло «Макарова».

— Откуда меня знаешь? — удивился я.

Ведь я с этим парнем точно не знаком, и никогда не видел его прежде.

— Ты столько шуму наделал, что о тебе, разве что, глухой не слышал!

— И что с того?

— Ничего. Почти ничего! Только ищут тебя и твоих «кентов», сильно ищут. Чех — «Канна», с пацанами, под ним была. И ещё — Крап, Московский, думаю, за него ты наслышан.