Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs. - [160]

— Интересная теория, — задумчиво сказал Серёга, после минутной паузы. — Я подумаю об этом.

— Подумай — это моё мнение, я часто думаю на эти темы, когда блуждаю по лесу с металлоискателем;

Некоторое время мы сидели молча. Серёга разглядывал наполненное чаинками дно своей кружки.

— Что с братвой делать будем? Нам же придётся их валить, хочешь или нет — иначе они нас завалят!

— Придётся. Что делать. Наши деды тоже убивали, за Родину, за свою землю. Считай, что мы сейчас тоже за землю воюем. Если мы не правы — то мы проиграем этот бой, и тогда менять что-либо будет уже поздно. Мы конечно не вправе судить этих людей, но судя по рассказам курсанта, да и по рассказам Бориса, никто плакать по ним не будет! Я думаю, погибнет тот, кому суждено погибнуть!

— Предлагаю сейчас костерок запалить, на улице! — сказал Беркут. — Братва как только дым увидит, сразу примчится. Тут мы их и познакомим с машиненгевером.

— Ладно, но в таком случае нам нужно задействовать и Курсанта.

— Ты что, не видел его? Какой из него воин?

— Ничего, для того, чтобы магазины патронами набивать, воином быть не нужно! Пусть он с тобой будет, а со мною будет Борис. Мы с Борей в первом «ДОТе» будем, вы — в третьем.

— От Левинца в принципе пользы не больше, чем от полуживого Курсанта — он шары как зальёт, так дальше носа своего не видит, мне он бы только мешал!

— Курсанта кофеем немецким отпоим, да со шнапсиком — сразу оживёт, может ещё чего интересное расскажет! Нужно идти, разводить костёр сейчас — пока просекут, пока доедут. Главное успеть уткнуть их мордами в землю до темноты!

— Пусть Левинц идёт, хоть какая-то польза будет! — предложил Серёга.

— Пусть будет Левинц… — согласился Симак.

Они зашли в спальное расположение, и обнаружили, что самого Левинца тут нет. Как не было здесь и Светы.

— Я знаю, где они! — сказал Беркут, — В генераторной перепихиваются!

В этот момент вошёл Борис. Он был пьян — лицо его раскраснелось, и покрылось маленькими капельками пота. Сильно шатаясь из стороны в сторону, он прошёл мимо них в кабинет, громко припечатав к косяку дверь за собою. Из-за двери раздавался звук падающей мебели, бьющегося стекла. Через минуту всё стихло, и Левинц вышел. В руках он держал губную гармошку. Шатаясь, он подошёл к кровати, покачнувшись, криво уселся напротив Беркута, и помещение наполнилось ржавыми звуками неумелой игры на губной гармони. Серёга не дружелюбно глядел на Бориса, казалось, ещё секунда — и он влепит Левинцу хорошего подзатыльника. Но Беркут сдержался:

— Я пошёл, принесу в «ДОТ» ленты. С костром ничего не получиться — этот упырь нам все карты перемешал! Придётся самому разводить, после того, как подготовлю пулемёт, и автоматы с гранатами!

— Что? Опять Борис виноват? — пьяно произнёс Борис, глядя сквозь Серёгу.

Он попытался убрать инструмент в карман, но гармошка стукнулась о ствол автомата, криво висевшего на его плече. Борис сильно дёрнул плечом, отчего автомат по инерции развернуло за спину. Не с первого раза, но ему удалось добраться до клапана кармана, и спрятать в его недрах хромированную гармонь.

— Чтоб вас всех! — Левинц смачно сплюнул под ноги, качаясь встал, и скрылся за дверью, ведущей в коридор.

— Куда он?

— За шнапсом, куда же ещё? — с натянутой на лицо улыбкой ответил Беркут.

В комнату вошёл Мишин. Он чувствовал себя неуверенно, в этом чужом для него месте.

— Ну что в дверях встал? — спросил его Беркут. — Проходи, «велком»!

Тот прошёл к кровати, неуверенно потоптался, и наконец, сел. По дрожащим рукам было видно, что сил у него почти нет.

— Есть будешь? — предложил Серёга.

— Нет, спасибо, только что поел!

— Так что случилось ночью, на поле? — спросил Симак.

— Не знаю. Я убежал. Но слышал, как у них что-то произошло — по-моему, у них пропал человек. Да, и не просто человек — а тяжело раненный. Больше я ничего не слышал и не видел.

— Сам-то как? — спросил Беркут.

— Спасибо, всё хорошо! — ответил он.

— По виду не скажешь! — сомневался Серёга.

— Слушай, думаю ты понял, кто мы такие! — сказал Симак. — Тебе придётся с нами отбиваться от братвы — иначе нам всем хана! Если хоть один из бандитов выйдет из этого леса — нам не жить! Поэтому вопрос стоит так: или они, или мы. Третьего не дано!

— Я с вами! — с готовностью отозвался Мишин.

— Тебя Лехой зовут? — тут же спросил Беркут, который узнал имя курсанта из его удостоверения.

— Да; — согласно помотал головой тот.

— Это Симак, — кивнул Беркут в сторону друга, — Он у нас за старшего. Я — Беркут, или Серёга — как угодно. Девушка, которая тебя лечила — Алёна, как ты уже наверное понял. Она с Симаком. Другая девушка, блондинка — Света, она с Борисом. Борис или Левинц — это тот парень, которого ты принял за немца. Он нашёл немецкую форму тут, в каземате. Вон дверь, — Серёга кивком указал на дверь в кабинет, — Там ты найдёшь себе одежду, я смотрю, твоя форма совсем прохудилась!

Переминаясь с ноги на ногу, неуверенно поглядывая на Симака, Мишин прошёл в кабинет. Через минут пятнадцать вышел, облачённый в немецкую форму без знаков различия. На ногах красовались поскрипывающие новой кожей, немецкие ботинки, с высоким голенищем.