Бумажный дворец - [54]

– Я налила воды в пустую бутылку из-под молока воды на всякий случай, – говорит мама. – Она где-то за тобой, Конрад.

– Не передашь мне эту воду, Кон? – Лео отстегивает ремень безопасности. – Нужно выпустить жар из-под капота. Охладить радиатор.

Конрад оглядывается через плечо.

– Слишком далеко. Я не дотянусь.

– Тогда выйди из машины и открой багажник.

– Ты же уже выходишь, сам и достань.

– Я достану, – вызываюсь я, прежде чем Лео успевает ответить. Лезу через спинку сиденья, тянусь через чемоданы, бумажные пакеты с продуктами, корзинку с грушами и хватаю воду. – Достала, – хрюкаю я от натуги.

– Элла, ты ангел, – говорит Лео. – А с тобой, Конрад, я разберусь позже, – добавляет он с холодным презрением в голосе.

– А с тобой я разберусь позже, – тихо передразнивает Конрад отца. Потом прожигает меня ненавидящим взглядом. – Жополизка.

Мамин кот воет и скребется в своей коробке между нами.

Когда мы наконец доезжаем до Бэквуда, уже почти полночь. Дача была заперта на всю зиму. Каноэ сложены на веранде. Все покрыто пыльцой и паутиной. Какое-то большое животное умудрилось забраться в дом зимой и посшибало тарелки с открытых полок. Весь пол в гостиной усыпан керамическими осколками. Мыши, как обычно, устроили себе гнездо в ящике со столовыми приборами. Между зубцами вилок присохли их какашки, на чайных ложечках – плацента. Горячая воды перекрыта. Ни у кого нет сил стелить постель.

Я писаю в кустах, потом иду к своему домику и падаю на голый матрас. Я так счастлива здесь находиться. Я лежу, слушая оглушительное кваканье лягушек, тишину деревьев, а в слуховое окошко светит полная луна. Раздается треск ветки. Что-то движется у моего домика. Я затаиваю дыхание. Жду. Шаркающие шаги удаляются в сторону пруда. Вскоре слышится плеск и тихий звук, похожий на плач младенца. Я встаю с кровати, на цыпочках подкрадываюсь к затянутой сеткой двери и, выглянув наружу, жду, когда глаза привыкнут к темноте. На мелководье ловят рыбу крупная енотиха-мама и четыре ее детеныша. Почуяв меня, она замирает и принюхивается, потом возвращается к своему занятию. Проводит лапой по воде и достает рыбу. Стараясь ступать бесшумно, я выхожу на тропу. Енотиха настороженно застывает. Я делаю шаг вперед. Она поворачивает ко мне свою бандитскую морду и рычит. За считаные секунды зверьки исчезают за деревьями. От них не остается ни следа. Только легкая рябь на поверхности пруда. Луна светит так ярко, что мне видно гальку под водой. Я стаскиваю ночнушку, захожу по пояс в воду среди камышей и растворяюсь в пруду. Я никогда раньше так не плавала – ночью, голышом, в тишине. Ощущение такое, будто я занимаюсь чем-то таинственным, роскошным.

Выйдя на берег, я стряхиваю с себя воду, взлетаю по ступенькам своего домика и закрываю за собой дверь.

В этот миг из темноты появляется рука и зажимает мне рот.

– Я следил за тобой, – шепчет Конрад мне на ухо.

У меня душа уходит в пятки. Все тело холодеет от ужаса. Я кричу, но слышно только сдавленное мычание.

– Тебе надо купаться голышом каждую ночь, – вздыхает он, проводя рукой по моему обнаженному телу. – У тебя такая мягкая упругая кожа.

Он толкает меня на кровать.

Я пытаюсь вырваться, но его хватка слишком крепка.

– Ты знала, что я смотрю, – говорит он.

– Конрад, перестань, – умоляю я.

– Любишь дразнить, да? Тебе нравится. Ты позволяла мне приходить к тебе по ночам. Никогда не просила меня уйти. Я знаю, ты только притворялась спящей.

Я, отчаянно вырываясь, мотаю головой.

– Неправда, – только и удается прошептать мне.

– Я рассказал всем друзьям, что ты даешь мне себя трогать.

Он вонзается в меня. Я чувствую обжигающую боль, когда он рвет мне плеву. Раздирает меня на части. Я думаю о енотихе, которая слушает мой тихий младенческий плач с вершины дерева. Когда он кончает, я рыдаю.

В небе порхает лазурная птичка, перелетая от дерева к дереву. Я лежу, свернувшись в позе зародыша, на мшистом берегу моего тайного ручья в чаще леса. Когда Конрад ушел, я побежала в баню и залезла под горячую, как кипяток, воду. Чтобы выжечь его из себя. Но ничего не получилось. Я больше не я. Не могу вернуться домой. Не могу остаться здесь. Я не дам ему испортить для меня это место. Это мой пруд. Мой лес. Мне нужно поспать. Ночь ненавидит меня. Я ходячий мертвец.

Несколько часов спустя я прихожу в себя, онемев от холода, со стучащими зубами, в мокрой от пота одежде. Поначалу я не понимаю, где нахожусь, все еще пребывая в тумане ускользающей, но никак не уходящей грезы. Мне хочется остаться здесь, но нельзя. Я умываюсь в холодном ручье, приглаживаю волосы. Мое тело кажется мне отвратительным. Нужно вернуться домой. Я никогда не смогу вернуться домой.

Я тайком пробираюсь обратно к дому и прячусь в кустах рядом с дверью в кладовку. Единственная моя цель – стать невидимой, прокрасться мимо, найти какую-нибудь щель, свернуться в ней и крепко зажмуриться, чтобы не видеть ничего, кроме темных пятен перед глазами. Машины Лео нет на месте. Мама одна готовит ужин на кухне. Я слежу за ней из-за листьев, как из-за жалюзи. Она напевает, наливая воду в большую кастрюлю. Я делаю шаг по направлению к ней. Она настороженно поднимает голову, как будто почувствовав мое присутствие, словно лань. Закрывает воду, подходит к окну и выглядывает. Я жду, когда она отвернется, потом вылезаю из-за кустов и захожу в дом через дверь в кладовку.