Бумажные книги Лали - [31]
- Не прыгай руками у меня перед носом! - возмущённо воскликнул он.
- Дурак!
Хотя последний довод Мачехи не выглядел таким уж убедительным, всё вдруг стихло. С той минуты стало ясно, что битва проиграна, и профессору остаётся только просить перемирия на любых условиях.
Многих, вероятно, очень удивляет, как этот умный и добрый человек, крупный учёный, отступает и признает себя побеждённым в столкновении со взбалмошной, шумливой и не очень-то доброй дамой. Некоторые сочтут это признаком слабохарактерности! Но дело тут совсем в другом. Представим себе часовщика, углублённого в свою работу с лупой в глазу, пинцетом в руках, подправляющего еле видимую ось крохотной шестерёнки или хвостик пружинного волоска. И одновременно, с глубоким отвращением, представим себе злую бабу, которая то и дело подходит и нарочно трясёт столик несчастного часовщика, рассыпая все колёсики и пружинки, и вдобавок пристаёт к нему с глупыми советами.
Если часовщик, углублённый в свою тончайшую работу, уступит бабе, только бы она оставила в покое его столик, будет ли это означать, что у него характер слабый, а у бабы сильный?
Что касается профессора, он тоже был занят работой очень тонкой и точной. И когда Мачеха начинала трясти тот столик с вычислениями и идеями, что находился у него в голове, он, после вспышки возмущения, сдавался и соглашался, только бы его не отрывали от дела.
Теперь, убедившись, что одержала победу и может командовать, Мачеха не потребовала, как это сделала бы другая мачеха в сказке, чтоб Лали отправили на кухню возиться с очагом, таскать дрова и носить воду из колодца. Она сказала:
- Мы должны спасти девочку!
- Да, - сказал профессор Ив.
- Мы должны её оградить. Пока наша бедняжка не успокоится, мы её изолируем от вредного влияния её друзей, толпы в театре и так далее. Я уже обдумала: самое изолированное помещение у нас в доме - это верхний этаж башни старого, уже не действующего Центра Связи «Земля - Космос». Правда? Ведь всё оборудование там давно устарело уже лет на двадцать. Ты сам говорил. Там ей будет спокойно и тихо, как в одном из её любимых волшебных замков. Она может взять с собой свои любимые печатные книжки, и ей не будет скучно, Я сама с ней поговорю и провожу.
- Само собой разумеется. И ключ пускай останется у тебя, - согласился Ив: второй ключ был у него в ящике письменного стола.
Глава 16
ЗОЛУШКА XXI
Через десять минут хлюпающая носом Лали, строптиво раскачивая маленький чемоданчик и отворачивая лицо от Мачехи, стояла на площадке верхнего этажа заброшенной башни бывшего Центра Связи.
Ив возился с замком двери. Маленький кухонный роботик Робби держал поднос с ужином для Лали, а Мачеха читала ей последние наставления, от которых Лали отворачивалась довольно невежливо, точно от скверного запаха, и старалась не слушать.
Смысл наставлений был в том, чтоб заставить Лали поверить, какая она дурная и распущенная девочка: что она совершенно не заботится о душевном равновесии Мачехи (что было истинной правдой), что она девочка чёрствая, не способная понять, до чего тяжело будет на душе у Мачехи после того, как она запрёт Лали на ключ.
К тому моменту, когда дело дошло до того, что Лали должна быть глубоко благодарна, что её запирают на пустом этаже безлюдного здания, Ив справился наконец с электронным замком и сдвинул металлическую дверь. Лали, не дослушав, бросилась в открывшееся узкое отверстие, стукнулась второпях краем чемоданчика о косяк и скрылась внутри.
Мачеха горестно пожала плечами, вынула из замка ключ и сейчас же спрятала его к себе в сумочку. Ива она деликатно, двумя пальцами, удержала за рукав, когда он хотел войти следом за Лали.
- О, ч-ч-ч!.. - прошипел он, стискивая зубы от беспомощности и досады.
Они постояли вдвоём на площадке, дожидаясь, пока Робби накроет на стол и расставит по местам тарелки и кастрюльки. Он всё это выполнил необычайно медленно, и Лали чуть не улыбнулась, слыша его приглушённое, сварливое бормотание:
- Плохо сделано!.. Фальшиво, суррогатно, недоброкачественно, забраковано… на помойку…
Когда дверь окончательно затворили, оставив её одну, уверенная, что Мачеха ещё стоит на площадке и слушает, Лали громко запела: «Ля-ля-ля, тру-ля-ля!» - и закружилась в вальсе.
Лифт загудел на большой скорости, спускаясь вниз. Лали высунула изо всех сил язык в сторону лифта и запертой двери и держала его высунутым так долго, что даже больно стало.
Потом она прошлась по громадному залу, где в уголке за ширмой ей была приготовлена раскладная постель.
В сиреневой полутьме тускло посвечивали бесчисленные круглые, квадратные, продолговатые стёкла и стёклышки, за которыми мёртво лежали на нулевых отметках стрелки, разноцветные шарики, чёрточки навсегда отключённых уже двадцать лет назад приборов.
Она легла на кровать и заложила руки за голову.
Стёкла мёртвой установки, громадной, как орган, тупо поблёскивали.
- Ну, что уставился на меня? - сердито сказала Лали. - Дурак стоглазый. Думаешь, очень приятно на тебя смотреть?
Она схватила подушку из-под головы, переложила её в ноги, повернулась сама и снова легла. Теперь у неё перед глазами была обыкновенная стена с обыкновенным стереовизором. Наугад она ткнула какую-то кнопку в стене. Стереовизор мгновенно ожил, грянула музыка, загалдела, засвистела толпа: петушиный бой был в разгаре…
