Бульвар - [95]

— Ты правда не оставишь меня?

— Если только ты сам этого не захочешь, — шеп­нула в ответ она.

— Не захочу.

Света приложила к моим губам палец, что озна­чало — молчи, и еще несколько минут мы лежали молча.

Потом Света спросила:

— У тебя есть что-нибудь выпить?

— Конечно! — кивнул я. — Венгерский «Вермут» пойдет?

— Очень даже, — весело ответила Света.

Я вскочил с дивана, при этом неосторожным дви­жением зацепил Светину сумочку, которая стояла на журнальном столике. Она упала вниз, и все ее содержимое вывалилось на пол: косметичка, клю­чи, несколько фотографий и разная другая мелочь. Я попробовал все собрать, но Света сказала, что со­берет сама, и я пошел на кухню за вином.

Когда вернулся с бутылкой, двумя фужерами и та­релкой, на которой лежали наспех нарезанные сыр с лимоном, вещи Света уже сложила и ждала меня, сидя на диване с какой-то фотографией в руках.

— Хочешь увидеть моих родителей? — спросила она.

— Конечно, хочу. Но ты говорила, что у тебя их нет.

— Но я же не инкубаторская и не в пробирке за­чата. Как все. В страстной любви, как говорила мама, — почти возмущенно ответила Света.

Я хотел взять фотографию, но Света меня остано­вила:

— Вначале выпьем. А то ты не совсем гостепри­имный хозяин, заставляешь девушку мучиться от жажды.

Я разлил вино, мы выпили. Закусили, и я сразу попросил:

— А теперь покажи своих родителей и расскажи про них, — потом, вспомнив, что их у нее нет, тихо добавил: — Если можешь, конечно.

Света взяла фотографию, которую положила на диван перед тем как выпить и закусить. Я подвинул­ся к ней ближе.

— Вот это, как ты понял, мои мама и папа, — ска­зала она.

Фотография была любительская, снимок был сде­лан где-то на природе. На ней крепко обнявшиеся молодые люди: девушка и парень. Им лет по двад­цать, не больше, Они счастливо улыбаются в объ­ектив фотоаппарата. Если бы я не знал, что на фо­тографии — Светина мама, то мог бы подумать, что там сама Света — так они были похожи. Лицо парня, которого Света называла отцом, показалось знакомым... Света рассказывала:

— Они очень любили друг друга. Вместе учились в институте иностранных языков. На последнем курсе собирались пожениться, но не успели: отец по­гиб в автомобильной катастрофе. Я родилась почта сразу после его смерти, поэтому не знала его. И фотографий, кроме этой, у нас больше нет. В возрасте пяти-шести лет мама как-то возила меня на его могилку. И больше мы там никогда не были. Я не запомнила место, где он похоронен. После института мама вернулась в Бобруйск. Кстати, и она, и отец оттуда родом. Работала переводчиком на шинном комбинате. Вышла замуж. Жили не скажу что богато, но и не бедно: машина, дача. Только мамин муж, мой отчим, такая уже зануда! За каждый рубль отвечай ему, чтоб все на своих местах стояло, ложиться спать — не позже одиннадцати. Мама не любила его. Часто плакала, когда думала, что ее ник­то не видит. Но я видела. Потом наркотики ... О, это было страшно! Сгорела за полтора года. Мне было двенадцать. Отчим меня не удочерил, и я почти сра­зу после маминой смерти ушла от него к бабушке. Да и не нужна я ему была: у него быстро появилась новая женщина. Пока не окончила школу, жила с ба­бушкой. Школу я окончила с серебряной медалью и поступила в институт иностранных языков. Вскоре с дневного отделения пришлось перевестись на за­очное... Живу с подругой — она тоже заочница, сни­маем квартиру.

Какое-то время было тихо, потом Света спросила:

— А правда, они красивые?

— Правда...

Я смотрел на фотографию почти не дыша. Пересо­хшим горлом спросил:

— Как твое отчество?

— Александровна, — немного удивленная моим вопросом, ответила Света. Я налил в фужер вина, залпом выпил.

— А мне! — капризно воскликнула Света.

— А маму твою звали как? — не обращая внима­ния на Светину просьбу, спрашивал я.

— Майя, — ответила Света и попросила: — Ну, на­лей и мне вина.

— Майя, Майя, — несколько раз повторил я. Мол­нией ударило в виски и болезненно запульсировало там.

Налил вина Свете, себе, и, не чокаясь, не чувствуя вкуса напитка, внимательно глядя на Свету, выпил.

Заметив мой пристальный взгляд, Света обрати­лась ко мне:

— Что-нибудь случилось?

— Случилось...

Немного встревоженно глядя мне в глаза, Света ждала дальнейшего объяснения.

— Я совсем забыл! У меня же сегодня запись на радио! В двадцать два часа.

— Так поздно? — удивилась Света.

— Бывает и позднее! — бросил я, вскочил, начал одеваться.

Света смотрела на мою суету с немного растерян­ной полуулыбкой. Потом спросила:

— Мне тебя ждать?

— Не знаю... Как хочешь... Лучше не надо... Я буду поздно.

И больше ничего не сказал. Стукнув дверью, вы­скочил из квартиры.

***

Бульвар жил вечерней жизнью: на скамейках шумела молодежь с бутылками пива в руках; вдали от этой суеты во дворах хозяева выгуливали собак; детский шум постепенно переходил в тишину, в сон.

Итальянское кафе было полупустое. Я зашел, отыскал место за свободным столиком в углу и заказал водку, салат, скумбрию холодного копчения, отбивную котлету. Одну за другой выпил несколько рюмок. Попробовал спокойно вспомнить, подумать... Спокойно, без эмоций...

Спокойно, спокойно... Переставляя на Я ударе­ние, я называл ее Майя. Мая! Мая!!! Наша любовь жила почти два года: мой предпоследний и последний курс, ее тоже. «Бог влюбленных сводит на небесах», — существует такое мнение. И мы были уверены, что он свел нас...