Бульвар - [49]
— Так начни практиковать с мужем, — предложил я.
— Нет, он не поймет! — отмахнулась Валя и, как мне показалось, с ноткой легкого сожаления.
— Почему?
— У мужей другая логика...
— Какая еще логика?
— Сразу начнет выяснять, где я этому научилась, откуда такое умение? И, понятно, ревность, ссоры... А я нигде этому не училась! Просто чувствую, хочу... Нет, с мужем все просто: я снизу, он сверху, и чаще в темноте.
— А ты все-таки попробуй проявить инициативу: незаметно, осторожно — вдруг ему понравится,— не скажу, чтоб настойчиво, рекомендовал я Вале.
— О, нет! Лучше жить спокойно, тихо, тем более что он очень ревнивый. Да и вообще — муж совсем для другого: с ним детей рожать надо, воспитывать их, и чтобы в доме была полная чаша. Ну а для души — вот ты у меня появился, — хитровато блеснула глазами Валя, прижимаясь ко мне.
На такое рассуждение Вали я только усмехнулся, да и что можно на это сказать?!
Уже было далеко за полночь, когда мы допили вино, и Валя провела меня на улицу.
Ночь была теплая, ясная, лунная. Глянешь на улицу — далеко видно. Только тени от деревьев и домов непроглядны.
В тени Валиного дома мы остановились, и она, обвив руками мою шею, жадно впилась своими губами в мои. Я повернул ее спиной к себе, она немного наклонилась, схватилась руками за забор. Задрав на бедра платье и держась за них руками, одним движением своего малыша я вошел в Валин источник...
Валя стонала.
— Тихо, тихо, — успокоил ее я. — Соседи могут услышать.
Моя трезвая логика не действовала на Валино так неожиданно возникшее увлечение, которое, может, впервые открылось для нее какими-то мгновениями своей неисчерпаемой, бездонной тайны любви. Да и сам я начал тонуть в ощущении нового сладкого чувства. Со страстным стоном, мы почти одновременно кончили наше дикое безумство.
Еще любовным огнем согревался мой малыш, медленно сменяя свое напряжение на удовлетворенную легкость, как я услышал взволнованный Валин голос:
— Господи, как же хорошо!
Несколько дней подряд мы развлекались с Валей. Случалось, даже днем, когда Леша был на работе или ездил в район по каким-то колхозным нуждам, и Валя забегала ко мне, будто набрать белого налива, которого у меня было много и который успел уже созреть.
Иногда собирались вечером у них после работы. Понятно, было застолье. От выпитого, или от усталости, или от обычного неумения пить Леша как- то быстро пьянел и шел спать. А мы с Валей давали физическое воплощение нашим любовным фантазиям. Валя оказалась способной партнершей, и это было здорово, чтобы проводить мое лишенное всяких мыслей и забот время.
***
Как-то отправился в магазин купить хлеба и спичек. Все остальное пока не обременяло меня своей необходимостью: запаса еды, которую я привез с со. бой, хватало еще на несколько недель, и я был споко ен. К тому же, признаться честно, едок я слабоватый хотя поесть вкусно совсем не против. Да и разница в этом кардинальная: много съесть — и вкусно поесть
Вспоминаются строки стихотворения Хайяма: «Ты лучше голодай, чем что попало есть, и лучше будь один, чем вместе с кем попало».
Я бы отметил, что мысль этих строчек полностью соответствует моим жизненным принципам. Как и первое — насчет голодания, так и второе — насчет дружбы (а я «вместе с кем попало» понимаю именно так) определялось как-то незаметно под воздействием той среды, в которой я жил и двигался, чаще всего не имея никакой ориентации. Я вслепую, наощупь, методом «тыка» определял ее себе сам, где напрягались до последнего звона нервы и чувства, трещали кости и вылетали зубы, убеждался в ее сущности и только тогда двигался дальше или, получив результат измены и обмана, менял направление поиска.
Я шел один. Я искал один. Я думал один. Я тонул один. Я блуждал один. Я выбирался один. Я плакал один. Я смеялся один.
Никогда, ни один флюгер не показывал мне нужное направление, ни одна рука не протянулась для спасения. Может, только давным-давно, когда голова моя была острижена наголо, или на ней оставался небольшой чуб, и шершавая материнская ладонь гладила ее, с надеждой и верой на лучшее. Тогда подсознательно я был уверен в обязательном решении самых наивысших сложностей, уверенно чувствовал непоколебимость вечности. И только после, когда, полный надежды и веры, оттолкнулся от берега детства и, подхваченный вихрем жизненных невзгод и потерь и очень редко — удач и приобретений, на пути суетливых, поспешных лет, я понял вечное одиночество человеческого сознания.
Одиноким человек приходит в мир, одиноким движется по жизни, одиноким отходит в вечную тьму. Никто никогда не возьмет на себя его муки, его боль, его страх и отчаяние, его ужас перед последней чертой...
Я купил хлеб, спички и решил навестить друга, который жил около магазина. Прихватил с этой целью бутылку вина.
Здесь нужно сказать несколько слов о друге. Раньше он жил в Минске, работал на стройке. Был и плотником, и штукатуром, и маляром. Почти все умел, что касалось строительства. Но оно никогда не было его мечтой, его единственным великим желанием и любовью. Была вынужденная необходимость зарабатывать на кусок хлеба и одежду. Он мечтал о театре, о сцене... Он видел себя артистом и никем другим. Он был им, он родился им... Не получилось...
Признанная королева мира моды — главный редактор журнала «Глянец» и симпатичная дама за сорок Имоджин Тейт возвращается на работу после долгой болезни. Но ее престол занят, а прославленный журнал превратился в приложение к сайту, которым заправляет юная Ева Мортон — бывшая помощница Имоджин, а ныне амбициозная выпускница Гарварда. Самоуверенная, тщеславная и жесткая, она превращает редакцию в конвейер по производству «контента». В этом мире для Имоджин, кажется, нет места, но «седовласка» сдаваться без борьбы не намерена! Стильный и ироничный роман, написанный профессионалами мира моды и журналистики, завоевал признание во многих странах.
Россия, наши дни. С началом пандемии в тихом провинциальном Шахтинске создается партия антиваксеров, которая завладевает умами горожан и успешно противостоит массовой вакцинации. Но главный редактор местной газеты Бабушкин придумывает, как переломить ситуацию, и антиваксеры стремительно начинают терять свое влияние. В ответ руководство партии решает отомстить редактору, и он погибает в ходе операции отмщения. А оказавшийся случайно в центре событий незадачливый убийца Бабушкина, безработный пьяница Олег Кузнецов, тоже должен умереть.
Ремонт загородного домика, купленного автором для семейного отдыха на природе, становится сюжетной канвой для прекрасно написанного эссе о природе и наших отношениях с ней. На прилегающем участке, а также в стенах, полу и потолке старого коттеджа рассказчица встречает множество животных: пчел, муравьев, лис, белок, дроздов, барсуков и многих других – всех тех, для кого это место является домом. Эти встречи заставляют автора задуматься о роли животных в нашем мире. Нина Бёртон, поэтесса и писатель, лауреат Августовской премии 2016 года за лучшее нон-фикшен-произведение, сплетает в едином повествовании научные факты и личные наблюдения, чтобы заставить читателей увидеть жизнь в ее многочисленных проявлениях. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В книгу вошли повести и рассказы о Великой Отечественной войне, о том, как сложились судьбы героев в мирное время. Автор рассказывает о битве под Москвой, обороне Таллина, о боях на Карельском перешейке.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.