Бульвар - [48]
Мы сидели в зале (квартира была трехкомнатная), за богатым столом, на котором цветом и запахом дразнили помидоры, деревенская копченая колбаса, ветчина, маринованные опята, свежие огурцы. Под эту без преувеличения сказочную закуску пили водку, которую я прихватил с собой из дома.
Вечерело, жара немного спала. Валя периодически выбегала из-за стола, быстро делала какие-то хозяйские дела, потом опять возвращалась.
Разговаривали. Когда я расспрашивал про колхоз, Валя и Леша отмахивались и чуть ли не в один голос отвечали:
— Не про что говорить! Одно слово — колхоз!
И просили рассказать про театр, про актерскую профессию. Я рассказывал — больше придумывая, чем говоря правду, чтобы было интересно.
Валя смотрела на меня с нескрываемым интересом, и в глубине ее глаз я читал тайный вызов...
Допитая водка хорошо ударила в голову. Леша больше выпил, чем я, и когда Валя поставила на стол еще бутылку вина и Леша выпил рюмку, то совсем окосел. Валя помогла ему перебраться в спальню и, вернувшись через несколько минут, констатировала:
— Упал, как сноп, и сразу захрапел.
Мы пили вино, и Валины синие глаза на круглом лице открыто раздевали меня, звали, желали...
Подогретый выпитым, я почувствовал, как во мне отозвалось желание, передаваясь моему малышу, который мгновенно приобрел упругость.
— Иди сюда, — позвал я Валю, которая сидела на табуретке напротив, и посадил рядом с собой на диван.
Я слышал, как Валя тяжело дышала. Я взял ее за руку и, не чувствуя никакого сопротивления, засунул в свои спортивные штаны. Какое-то время Валина ладонь, прижимая моего малыша к животу, лежала без движения, потом, обвив пальцами, начала мягко массировать. Незаметно резинка моих спортивных штанов съехала вниз, и в какой-то момент мой малыш свободным взлетом вскочил наверх.
Дыхание Вали стало дрожащим, и ее голодающий взгляд остановился на моем освобожденном малыше.
— Выпьем! — предложил я.
— Не хочу. Пей один. Я потом, — на одном дыхании шепнула Валя. Я налил, выпил, закусил ветчиной, тихо откинулся на спинку дивана.
Как притянутые магнитом, и Валина рука, и Валины глаза не могли оторваться от моего, готового лопнуть от напряжения, малыша. А он даже начал поднывать тупой болью, требуя срочной разрядки.
Валины губы приоткрылись, обнажив на удивление белые, ровные зубы, и она, глотая слюну, облизывала их языком.
Я взял ее за голову, и она, от неожиданности моего действия, мгновенно, даже немного тревожно бросила на меня затуманенный взгляд. Поняв мое желание, сразу расслабилась. Я поцеловал ее. Своей другой рукой, обхватив меня за шею, она жадно покусывала мои губы, а рука, которая ласкала малыша, так сжала его, что мне стало больно. Я инстинктивно оторвался от нее и шепнул в лицо:
— Полегче, это же не милицейская дубинка!
— Прости, — машинально ответила Валя, не вникая в смысл сказанного. Осторожным движением руки я направил Валину голову вниз, как бы подталкивая на более решительные действия. Через несколько мгновений мой отупевший, до боли напряженный малыш утонул в теплой Валиной радости. Сначала ее голова медленно качалась из стороны в сторону, потом стала ритмично двигаться сверху вниз.
Совсем разомлевший, я сначала гладил Валю по волосам, потом прошелся рукой по спине, вытянул из-под нее платье, оголив белые, как молоко, бедра (ни плавок, ни трусиков на ней не было). Поглаживая бедра, переместил руку вперед, и осторожно пальцем вошел в ее промежность. Нащупав на верхней стенке небольшой бугорок, мягко и осторожно начал его массировать.
Валя повела бедрами, томно и сладко застонала, но малыша из губ не выпустила.
Совсем расслабленный, я закрыл глаза, чувствуя, как тепло от моего малыша заполняет все тело. А пальцем продолжал массировать бугорок на верхней стенке Валиной промежности. Ее стон делался более глубоким и пронизывающим.
В какой-то момент ее вдруг дернуло, всю сотрясло дрожью и, освободив моего малыша от своей влажной горячей ласки, она бросила голову мне на грудь, выдохнула стоном наслаждения и возбуждения.
Резкая остановка мгновенно остудила мой полет чувств, и я чуть ли не силой наклонил Валину голову вниз. И вновь почувствовал, как возвращается несказанное блаженство. Через несколько минут прилив взбесившейся трепетной волны подкатился к сердцу, и мой малыш, готовый вот-вот лопнуть от перегретого чувствами напряжения, взорвался острым освободительным фонтаном.
Валя закашлялась, но ее губы малыша не оставили: осторожно и нежно, по уже спокойному и обмякшему, прошлась по нему губами, напоследок коснувшись языком головки, и откинулась рядом со мной на диван. Из левого краешка ее губ выкатилась мутно-белая капелька. Валя почувствовала это, вытерла ее рукой, растерла на ладонях. Какая-то необъяснимая полуулыбка показалась на ее лице.
Несколько минут мы сидели молча, глубоко вдыхая и медленно выдыхая воздух. Я налил вина. С легким просветлением, взглянув друг другу в глаза, без слов выпили.
Валя прислонилась к моему плечу, и я услышал ее тихий голос:
— Ты не подумай что-нибудь плохое. У меня такое впервые. И, не буду врать, — очень понравилось.
Признанная королева мира моды — главный редактор журнала «Глянец» и симпатичная дама за сорок Имоджин Тейт возвращается на работу после долгой болезни. Но ее престол занят, а прославленный журнал превратился в приложение к сайту, которым заправляет юная Ева Мортон — бывшая помощница Имоджин, а ныне амбициозная выпускница Гарварда. Самоуверенная, тщеславная и жесткая, она превращает редакцию в конвейер по производству «контента». В этом мире для Имоджин, кажется, нет места, но «седовласка» сдаваться без борьбы не намерена! Стильный и ироничный роман, написанный профессионалами мира моды и журналистики, завоевал признание во многих странах.
Россия, наши дни. С началом пандемии в тихом провинциальном Шахтинске создается партия антиваксеров, которая завладевает умами горожан и успешно противостоит массовой вакцинации. Но главный редактор местной газеты Бабушкин придумывает, как переломить ситуацию, и антиваксеры стремительно начинают терять свое влияние. В ответ руководство партии решает отомстить редактору, и он погибает в ходе операции отмщения. А оказавшийся случайно в центре событий незадачливый убийца Бабушкина, безработный пьяница Олег Кузнецов, тоже должен умереть.
Ремонт загородного домика, купленного автором для семейного отдыха на природе, становится сюжетной канвой для прекрасно написанного эссе о природе и наших отношениях с ней. На прилегающем участке, а также в стенах, полу и потолке старого коттеджа рассказчица встречает множество животных: пчел, муравьев, лис, белок, дроздов, барсуков и многих других – всех тех, для кого это место является домом. Эти встречи заставляют автора задуматься о роли животных в нашем мире. Нина Бёртон, поэтесса и писатель, лауреат Августовской премии 2016 года за лучшее нон-фикшен-произведение, сплетает в едином повествовании научные факты и личные наблюдения, чтобы заставить читателей увидеть жизнь в ее многочисленных проявлениях. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В книгу вошли повести и рассказы о Великой Отечественной войне, о том, как сложились судьбы героев в мирное время. Автор рассказывает о битве под Москвой, обороне Таллина, о боях на Карельском перешейке.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.