Бульвар - [39]
Я понимал, это потому, что где-то в темноте зала дышит и смотрит на меня Света.
На поклоне я нашел ее глазами. Она не аплодировала. Я ощутил в груди что-то неприятное. Переодевался и снимал грим с тем же неприятным чувством. Подумал, что зря ее пригласил. Не нужно было этого делать. Все же театр требует к себе подготовленности, умения читать его язык, понимать условность сценических знаков, символов. Театр — это не жизненное проявление ситуации, как многие считают. Театр — это фантазия и мечта, полет души в поднебесье, грусть света и тени, страх любви и ненависти.
Все настоящее, что имеет в себе жизнь, — не театр: грязь и примитив. Не может она быть точным отображением, пусть даже того, что видит наш глаз.
Театр не как в жизни — а как... в театре... как у Бога. А как там у Бога — один Бог знает. Думать, что ты понял театр до конца, было бы неверно. Как нельзя познать вечность — так и театр никогда не откроется своим глубинным дном бесконечности. И это про тех, кто изо всех сил отдавая себя ему, наивно верил в истину полного познания театра.
Как-то на одном юбилее купаловцев известный режиссер высказал мысль, что за всю свою театральную жизнь он так и не понял природу театра до конца. А в театре он прослужил более полувека. Многие поставленные им спектакли вошли в энциклопедию, стали классикой театрального искусства. Он имел высшие награды государства. Наконец он был настоящий режиссер, художник, первопроходец многих театральных явлений. Я с ним работал и знал это точно. И вот такое признание на склоне лет, признание, образно говоря, в вечерних сумерках жизни. Без кокетства, без самолюбования, сухо жестко, даже отчаянно.
Света ждала меня возле центрального входа. Сразу взяла под руку, и мы пошли под горку до проспекта. Шли молча. Что-то существенное говорить у меня не получалось, а лишь бы что не хотелось.
Да и разговор, как я понимал, должна была начать Света. И темой мог бы стать спектакль, который она посмотрела. А я не просто артист, который исполнял главную роль. Что ни говори — знакомы и даже более. И даже если не понравился спектакль, лживым комплиментом сморкнуть нужно. Так всегда среди знакомых: спектакль не очень, актеры слабоватые, ну а ты один — просто супер!
Понятно, ерунда полная, но с какой радостью актер в нее верит! И пусть только в эти мгновенья, в эти минуты, но верит. Актер — это ребенок. И эти слова — самая драгоценная игрушка для него.
Света молчала. И я почему-то был благодарен ей за молчание. Она предложила пройтись несколько остановок, и мы пошли через сквер, где струился фонтан, в котором стояла небольшая скульптурная композиция «Мальчик с лебедем». Мы шли не спеша, и я почувствовал, как Света мягко прижимается ко мне. Ее тихое присутствие приятно волновало, и мне было необыкновенно спокойно. Редкие минуты такого чувства я знал в жизни. Его даже нельзя объяснить. Если только пожелание: чтоб вот так на всю оставшуюся жизнь. Наивно?! Может быть. Но я только человек. Самый обычный человек: слабый, затюканный, с достоинствами и недостатками. И нет во мне никакой особенности, никакой отличительности от других, поэтому имею полное право на такое желание.
Был теплый тихий вечер. Как-то совсем не заметно перебрасываясь незначительными фразами, дошли до бульвара.
Дома Света приняла душ и, как вчера, утонула в моей рубашке-пижаме.
— Теперь ты иди, — скомандовала она. — Я приготовлю чего-нибудь перекусить.
— Я сам приготовлю, ты отдыхай, — возразил я. Но Света перебила:
— Это тебе нужно отдыхать, ты работал. А я кайф ловила. И не спорь! — твердо сказала она.
Я подчинился.
Теплые струи воды остро и колюче били по плечам, и я чувствовал, как мускулы медленно приобретают эластичность, сбрасывая напряжение и усталость. Спектакль, который все еще жил во мне, будто нехотя отпускал свои тиски. В голове полный хаос, среди него тонкая паутинка мысли: похоть и страсть, запах сирени и вонь гноя, блеск разноцветной радуги и слепая темнота ночи.
Похоть и страсть! Вечные пороки человечества. Никого они не обошли и не обойдут! Даже самый влюбленный в свою единственную, случайно узрев что-то небесное, что в какой-то момент возникло неизвестно откуда и неизвестно кем посланное, хоть на минуту, хоть на мгновенье вспыхнет чувством сладострастия. Дьявольское семя, как палочка Коха, живет в каждом из нас, дождавшись удобного момента для удара, блеснет молнией, громом ударит по мозгам, и уже измена: похоть и страсть!..
Неожиданно к моей спине прикоснулось прохладное, упругое тело, и тонкие, белые руки обняли мою грудь.
— Не поворачивайся, — шепнула Света, сильно прижимаясь ко мне. Несколько минут мы стояли молча, и я почувствовал, как температура Светиного тела медленно поднимается до уровня моей. В какой-то момент мы слились воедино...
— Я плакала, — тихо шепнула Света.
Я не понял, что она имела в виду, поэтому уточнил:
— Что?
— Я плакала... На спектакле. Мне очень понравилось. А ты... Я тебя люблю. Я даже аплодировать в конце не могла.
Сердце мое застучало отбойным молотком, вырываясь из тесной грудной клетки. О, этот, казалось бы, обычный кусок человеческого мяса, наделенный необъяснимой силой чувств, страсти и холода. Только оно во всей человеческой плоти несет в себе такое. И никто не ответит: почему и зачем? В эти мгновенья я летел к небесам. Теплые струи воды смывали с нас все земное и обыденное. Света кусала мои губы сладко и страстно. Руки обвивали шею и сжимались в немом желании дикого первобытного инстинкта.
Ремонт загородного домика, купленного автором для семейного отдыха на природе, становится сюжетной канвой для прекрасно написанного эссе о природе и наших отношениях с ней. На прилегающем участке, а также в стенах, полу и потолке старого коттеджа рассказчица встречает множество животных: пчел, муравьев, лис, белок, дроздов, барсуков и многих других – всех тех, для кого это место является домом. Эти встречи заставляют автора задуматься о роли животных в нашем мире. Нина Бёртон, поэтесса и писатель, лауреат Августовской премии 2016 года за лучшее нон-фикшен-произведение, сплетает в едином повествовании научные факты и личные наблюдения, чтобы заставить читателей увидеть жизнь в ее многочисленных проявлениях. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В этой книге собраны рассказы о боевых буднях иранских солдат и офицеров в период Ирано-иракской войны (1980—1988). Тяжёлые бои идут на многих участках фронта, враг силён, но иранцы каждый день проявляют отвагу и героизм, защищая свою родину.
В книгу вошли повести и рассказы о Великой Отечественной войне, о том, как сложились судьбы героев в мирное время. Автор рассказывает о битве под Москвой, обороне Таллина, о боях на Карельском перешейке.
В повести «Ана Ананас» показан Гамбург, каким я его запомнил лучше всего. Я увидел Репербан задолго до того, как там появились кофейни и бургер-кинги. Девочка, которую зовут Ана Ананас, существует на самом деле. Сейчас ей должно быть около тридцати, она работает в службе для бездомных. Она часто жалуется, что мифы старого Гамбурга портятся, как открытая банка селёдки. Хотя нынешний Репербан мало чем отличается от старого. Дети по-прежнему продают «хашиш», а Бармалеи курят табак со смородиной.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…