Бульвар Ностальгия - [25]
струны. Ну, вы же знаете, что я вам буду объяснять! Так вот, если заполучить
медиатор хорошего гитариста, то с ним к тебе переходит часть его
исполнительской силы. Однако ж, как-то так получилось, что ни одного
медиатора я не добыл. Зато обзавелся вот этими вещами!
Чик затейливым жестом обвел содержимое шкафа.
Я недоуменно развел руками и поинтересовался:
– Каким таким образом? Не понимаю!? Вы что же, их раздевали?
– Некоторым манером…
Леонид Александрович слегка покраснел.
– Но вы не подумайте. Вот обо мне говорят – вор! Срам эмиграции, а я не вор и
не срам, я – хранитель времени, если хотите! Я ведь, в отличие от
подавляющего большинства нашего брата эмигранта, не золотишко да камешки
вывозил. Я вывез с собой историю! Да, да…
– Кх-хе-хе, – кашлянул я, пытаясь таким образом вернуть Л.А. Чика к его
экспонатам.
– Пардон, – извинился Леонид Александрович, – я несколько отвлекся. Короче,
приобретал я эти вещицы, как бы само собой, даже как если бы и с налетом
некоего мистицизма. Взять, к примеру, вот эти туфли. С них, собственно, и
началась эта экспозиция.
Л.А. Чик извлек первый экспонат своей секретной коллекции – коричневые
плетенные летние сандалии.
– Абсолютно потрясающая история! Приехал как-то к нам на гастроли супер-
пупер коллектив. Гитарист там у них был не Джимми Хендрикс, конечно, но и
не пальцем струганный! Короче, как только грянул заключительный аккорд,
достал я из кармана с десяток копеечных медиаторов и прямиком к нему в
гримерную. Я вам скажу, что возле нее обычно поклонников, что ваших мух на
этом деле, а тут – никого. И как-то не по театральному пустынно вокруг: ни
тебе работников сцены, ни статистов… просто как корова языком слизала.
Стучу я, значится… ну и не так чтобы тихо, но и не так чтобы дверь ломаю.
Что вы себе думаете? В ответ, что называется, ни зги! Я дверь толкнул. Пусто.
Я туда, я сюда заглянул. Шкаф открыл. Пошерудил в комодных ящиках! Васис
дас? Нихт ферштейн! Я даже под кресло, на котором его инициалы были
нанесены, заглянул. Никого, «естестно», я там не обнаружил, зато нашел вот
эти туфли с его фамилией на подошве. Вот смотрите.
Л.А. Чик ткнул мне под нос стертую подошву.
– Видите? Теперь скажите мне, – не дождавшись моего ответа на первый
вопрос, задал он другой, – мог ли я их не взять? Имел ли такое моральное -
историческое право?!
– Видите ли…
– Правильно! – оборвал меня Л.А. Чик. – Не мог, ибо трезво рассудил: если в
медиаторе 50 % силы гитариста, то в его туфлях, пожалуй, и все 60 %.
Кроме того, ну поносил бы гитарист эти туфли лето. Ну, от силы два, а потом
что? Известное дело, в гарбичную кучу, а у меня они сто лет пролежат и
потомкам о нас напомнят! Как жили? В чем ходили? Кто кумиры? Одним
словом, завернул я туфли в газетку, свои под стул задвинул… надо же человеку
в чем-то ходить! и был таков.
Шум в связи с туфельным воровством поднялся страшный. Они, оказывается,
на спецфабрике четвертого управления шились, а это вам не хухры-мухры!
Менты даже собаку привозили. В комиссионках стоял такой шмон, что Боже ж
ты мой! Только ищи-свищи! Я же не барыга какой-то. Я же не для продажи. Я ж
для души, из творчески-эстетических, так сказать, соображений! Для истории,
если хотите! Как жили! Что носили и тому подобное…
Леонид Александрович вернул сандалии на прежнее место и вытащил на
скудный свет, льющийся из давно немытого окна, женскую соломенную
шляпку.
– Никогда не видел женщину– гитариста!? – удивился я.
– Для вокала! У хозяйки этой шляпки было удивительно высокое и
одновременно нежно-мягкое сопрано, – разъяснил Л.А.Чик. – Я же ведь не
только играть, я и петь хотел таким же образом научиться!
За шляпкой были извлечены нейлоновые носки – милая история. Цветная
рубаха – симпатичная. Шелковый балахон – потрясающая.
Все эти истории не отличались замысловатостью сюжета. Стучал. Ни зги в
ответ. Вошел. Обменял. Сохранил для истории.
Единственным исключением стала бейсболка с эмблемой черепа и надписью
под ним – «Dream Baby Dream».
– Самый ценный экспонат моей коллекции, – объявил Л.А. Чик. – Несколько лет
тому назад в наш город приезжала всемирно известная группа. По радио и ТВ
промелькнуло сообщение «требуются беневоли» то есть подвижники – по-
нашему. Ну, там аппаратурку передвинуть, типа, микрофончики расставить…
По заключению концерта их гитарист подарил мне эту каскетку. Улавливаете?
Никакой мистики. Подарил и точка. Тут даже его инициалы имеются.
Смотрите!
Л.А. Чик вывернул бейсболку наизнанку.
Я посмотрел. Там и впрямь виднелись выведенные хлоркой, как некогда в
пионерском лагере, чьи-то инициалы.
Спустя час, от всех этих мило-потрясающих историй голова моя трещала,
словно по ней весь день колотили массивной дубиной. В ушах гудело и
стреляло, точно я не с человеком беседовал, а участвовал в крупномасштабном
воинском сражении, в котором вел изнурительно – оборонительный бой. В
конце концов, я решил перехватить инициативу и перевел разговор в иную
плоскость:
– И что, все эти вещи мертвым грузом лежат в вашем шкафу?
– Ну отчего же мертвым! И почему лежат!? – Л.А. Чик даже несколько
разобиделся. – Я их каждую неделю перебираю, обрабатываю специальным
раствором. От всяких там паразитов. Это же как-никак история! Она не должна
«…На бархане выросла фигура. Не появилась, не пришла, а именно выросла, будто поднялся сам песок, вылепив статую человека.– Песочник, – прошептала Анрика.Я достал взведенный самострел. Если песочник спустится за добычей, не думаю, что успею выстрелить больше одного раза. Возникла мысль, ну ее, эту корову. Но рядом стояла Анрика, и отступать я не собирался.Песочники внешне похожи на людей, но они не люди. Они словно пародия на нас. Форма жизни, где органика так прочно переплелась с минералом, что нельзя сказать, чего в них больше.
«…Бывший рязанский обер-полицмейстер поморщился и вытащил из внутреннего кармана сюртука небольшую коробочку с лекарствами. Раскрыл ее, вытащил кроваво-красную пилюлю и, положив на язык, проглотил. Наркотики, конечно, не самое лучшее, что может позволить себе человек, но по крайней мере они притупляют боль.Нужно было вернуться в купе. Не стоило без нужды утомлять поврежденную ногу.Орест неловко повернулся и переложил трость в другую руку, чтобы открыть дверь. Но в этот момент произошло то, что заставило его позабыть обо всем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Компания наша, летевшая во Францию, на Каннский кинофестиваль, была разношерстной: четыре киношника, помощник моего друга, композитор, продюсер и я со своей немой переводчицей. Зачем я тащил с собой немую переводчицу, объяснить трудно. А попала она ко мне благодаря моему таланту постоянно усложнять себе жизнь…».
«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».
«… – Вот, Жоржик, – сказал Балтахин. – Мы сейчас беседовали с Леной. Она говорит, что я ревнив, а я утверждаю, что не ревнив. Представьте, ее не переспоришь.– Ай-я-яй, – покачал головой Жоржик. – Как же это так, Елена Ивановна? Неужели вас не переспорить? …».