Булавин - [36]
Войсковой круг (со старинного рисунка).
Карта России при Петре I.
Русские крестьяне.
Донской казак.
Донская казачка.
Донской казак верховых станиц.
Донской станичный атаман.
Донской войсковой атаман.
Есаул Войска Донского.
Украинский крестьянин.
Украинская крестьянка.
Запорожский казак.
Полковник Запорожского казачьего войска.
Купчая 1717 года на крестьянина.
Выдирание ноздрей.
Орудие наказания — деревянная колода с цепью и ошейником.
Ручные кандалы.
Клеймо для наложения буквы Б («Беглый»)
«Угол беглых с Дона».
Черкасск.
Майдан в Черкасске.
Донской казак на лошади.
Конный запорожский казак.
Крестьянское и казацкое оружие XVIII века: сабля, кистень, топор, бердыш.
Орудие на Ивановском раскате Черкасска.
Казацкая сабля XVIII века.
Воскресенский собор, около которого К. Булавин был провозглашен войсковым атаманом.
Но вот в столицу приехала очередная донская станица — 14 человек во главе с Ефремом Петровым, тем самым, кто так верно служил Москве, стоял за полное подчинение ей Войска Донского. Черкасская старшина сделала удачный выбор, послав его для объяснений и предупреждения новых карательных акций, репрессий в ответ на расправы с Долгоруким. «Лехкая станица», как назвали делегацию казаков в Посольском приказе, явилась в начале ноября с отпиской от Войска Донского, и ее сразу же приняли тайных дел секретарь Петр Павлович Шафиров с товарищи. Шафиров быстро приступил к делу:
— Из которых мест ты отпущен к нам в Москву? От войскового атамана Лукьяна Максимова и всего Войска Донского или от походного войска? Если от походного, то от какого атамана?
— Отпущены мы, господин тайный секретарь, от войскового атамана и всего Войска Донского.
— А для чего тогда в отписке имени войскового атамана не написано и печать не войсковая?
— Посланы мы от Лукьяна Максимова и всего Войска Донского с реки Донца, с Усть-Айдарского городка, тому 12 дней, с тою войсковою отпискою, которую мы в Посольском приказе подали, и с ведомостью о походе Войска Донского на воров и изменников и бунтовщиков, казаков розных городков, которые по рекам Донцу и Айдару, и имянно Трехизбянского городка Кондрашку Булавина да Ново-Айдарского городка Ивашку Лоскута с товарыщи, которые полковника Долгорукого и при нем будучих офицеров и солдат побили. А имя войскового атамана не написано в отписке для того, что писарь в том походном войске был незаобычной; войсковой атаман честь и писать не умеет. Войсковой же писарь был оставлен в Черкаском. А печать у отписки войскового атамана перстневая, а не войсковая для того, что войсковую печать в походы не емлют, всегда оставляют с насекою при атамане, который в Черкаском остается.
— Кто был оставлен?
— Яким Филипов.
Далее Петров рассказал о пребывании Долгорукого в Черкасске, походе его отрядов за беглыми, о помощи им со стороны донской старшины. Подробно, со знанием дела, поскольку он сопровождал Долгорукого, Петров перечислил станицы, где побывали каратели, говорил об укрывательстве беглых, решительных действиях князя, разгроме его отряда в Шульгине-городке. Откровенно признался в бегстве своем и других старшин той памятной ночью:
— Мы, устрашась того, пометались на подводничьи лошади, верхами, без седел и побежали в степь все врознь и друг друга не сведали, кто куды побежал; а ночь была темная.
— А ты сам? — Шафиров проницательно, с усмешкой посмотрел на Ефрема. — Где был?
— Назавтрее дневал я в степи, в буераке. Ни в которой городок, боясь тех воров, не ездил. А в другую ночь съехался на дороге с товарищем своим с Никитою Алексеевым (Саламатой. — В. Б.). Приехали мы с ним в Старо-Айдарский городок.
Другие старшины, как сказал Петров, прятались по разным городкам. Только Григорий Матвеев лежал больной в Шульгином городке, когда его захватили восставшие. Шафирова это заинтересовало:
— Убили его воры и мятежники?
— Нет, не убили. Сам вор Булавин к нему приезжал и войсковые письма, которые у него были, все обрал, а ему ничего не учинил.
— Говорил что? Угрожал?
— Говорил, что напрасно убежали товарищи его Обросим Савельев и Иван Иванов. Никто бы их, мол, не тронул. Надобен мне, говорил Булавин, Ефрем Петров, с ним бы я повидался и поговорил. Запомнил бы мой разговор. Ну, ничего. Никуда не скроется, переметчик и лазутчик боярский!
— Что ты и Саламата делали в Старо-Айдарском городке?
— Мы писали в Черкаской и по всем городкам о по-биении Долгорукого и чтоб собирались все для сыску тех воров в Старо-Айдарский городок. И послали те письма с скорыми нарочными посылыцики.
— Собрались?
— Собрались из четырех городков казаки для походу на тех воров. Выбрали меня атаманом, Никиту Алексеева полковником.
— Что было дальше?
— В третий день по убиении полковничья выбрались мы за теми ворами в поход. Пошли вверх по Айдару. И, отшед от Старо-Айдарского городка верст с 15, с теми ворами, с Кондрашкою Булавиным с товарыщи, встретились на степи и, видя, что их, воров, больше нас, пристали у речки Айдара к лесу.
— Бой с ними учинили?
— То сделать было неможно. Те воры подъезжали к нам близко и говорили, что у них в собранье с тысячу казаков; а, по-видимому, знатно их было только с 400 человек. А с вашу сторону казаков было 190 человек. Те воры сказали, что идут они в Старо-Айдарский городок для того, что есть там некоторые офицеры; и Ефрем Петров там же; и чтоб их побить. И те офицеры и я с ними побежали в Черкаской.
