Букет незабудок - [44]

На выставке в Эрмитаже, молодой человек, должно быть петербуржец, проводит экскурсию с ребятами школьного возраста. Остановившись перед изящным сервизом в стиле рококо, застыл на мгновение, нахмурив лоб и почесывая подбородок.

– Даже не знаю, это либо Франция, либо… Париж.

– Владимир Михальчук виртуозно проводит экскурсии по Львову, – рассказывает Владимир Софиенко. – Сложилось ощущение, что он очень долго изучал историю своего города, так что и сам полностью сжился с ним.

«Вот это брусчатка такого-то года. Вот здесь паны жили, там казачество, тут была масонская ложа. Вот, обратите внимание, прямо в этом доме, мы с друзьями работали по металлу. – Мечтательно закатывая глаза: – Бывали такие красивые откаты!

Обратите внимание на Олеський замок: здесь снимались «Три мушкетера», вот прямо по этой улице проскакал д’Артаньян. Направо когда-то возвышался монастырь. Посмотрите налево, в этой общаге я… сами понимаете, общежитие женское. В окно приходилось забираться по простыням. Упал».

В замке за плату можно было облачиться в старинные наряды. Оделись, пофотографировались, но никто не торопил гостей переодеваться в свое и они какое-то время гуляли коронованные и отчего-то невероятно счастливые, пока Владимир Михальчук не повел их в ресторан при замке.

Прежде в этом помещении размещалась людская, а сейчас сделан элитный ресторан.

«Здесь крутые сидят», – шепнул Михальчук, подвигая Лене, жене Владимира, рюмку местной наливки.

В золотой короне Владимир Софиенко тоже чувствовал себя вполне себе крутым. А в голове уже складывалась история «Тайны Олеського замка».

Две дамы у римской колонны в термах Антонина:

– Венчик как у нас на сталинских домах.

– Естественно. Там империя. Здесь империя. Этот стиль так и называется – эмпирическим.

Оказывается, когда Казимир Малевич создавал свой знаменитый авангардный «Черный квадрат», публика уже четверть века как знала эту картину, написанную французским писателем-юмористом Альфонсом Алле в 1893 году под грациозным названием «Битва негров в пещере глубокой ночью». Кроме того, Алле раньше на семьдесят лет создал свой «Траурный марш для похорон великого глухого», который после него повторит, не сбившись ни на одну ноту, Джон Кейдж. Его произведение получит название – музыкальная пьеса из одной тишины «4’33"».

В начале девяностых Григорий Панченко работал при группе уличных художников, совмещая должности зазывалы и вышибалы в одном лице. Дело оказалось нехлопотным: если заявлялся какой-нибудь агрессивный тип, рэкетир или буйный псих, его следовало осадить и выпроводить подобру-поздорову. В остальное же время, он сидел на складном стульчике, перед входом в павильон и писал фантастику.

Однажды приходит незнакомец и спрашивает старшего. Панченко оглянулся. Все художники были заняты своими делами, кто-то увещевал покупателя, кто-то прикреплял объявление.

– Я старший. Что вам угодно? – вежливо поинтересовался Григорий, поднимаясь навстречу гостю и заранее готовый пересказать заученную информацию.

– Я экстрасенс, – отрывисто кивнул незнакомец, задиристо глядя на Панченко, – я известный экстрасенс, маг в третьем поколении и, если вы мне не заплатите дань, я немедленно нашлю на вас порчу. Лично на вас, порчу на глаз.

– На какой глаз, на левый и на правый? – вежливо поинтересовался Панченко.

– На правый, – немного подумав, уточнил колдун.

– Поскольку я правша и мы стоим лицом друг к другу, – доверительным тоном сообщил Григорий, – мне вам удобнее наслать на левый.

В следующую секунду агрессор обнаружил себя на земле, сбитый с ног таким мощным аргументом, как кулак профессионального бойца.

– Это вам с рук не сойдет! – заорал он, сидя на земле и держась за подбитый глаз. – Я не какой-нибудь, я дипломированный специалист. – Он вскочил, гневно выхватил из кармана зеленоватые корочки. – Я экстрасенс международного класса! Ясно вам?!

Полюбоваться на драку подтянулись зеваки. Побросав свои дела, за спиной Панченко выстроились бледные, напуганные художники. Желая немедленно заткнуть скандалиста, прекратив тем самым отвратительную сцену, Григорий поспешил наслать тому порчу на правый глаз, но промахнулся, залепив посреди лба. Третий глаз не открылся, но зато теперь агрессор покидал поле боя, унося свежеприобретенные трофеи: синяк и быстро растущую шишку.

– Лучше бы мы ему заплатили? – с ужасом перешептывались между собой художники.

После происшествия они еще несколько дней наблюдали за лицом своего защитника, пытаясь определить, не проявится ли на нем порча. А Григорий корил себя за то, что не отобрал корочки, ведь, имея на руках подобное «оружие», мошенник по-любому продолжит осуществлять свой астральный рэкет, а виноват будет он, Панченко. Не сообразил.

И действительно, через недельку, по дороге на работу Григорий приметил старого знакомого, который на этот раз приставал к газетчикам. Поняв, что это его шанс исправить положение, вернув, таким образом, в свою душу мир и гармонию, Панченко неспешно побрел в сторону мага-рэкетира, нежно улыбаясь последнему. В голове тут же сложился нехитрый план – затеять вежливый разговор, в результате которого новоявленный Калиостро вытащит свой охранный амулет и тогда…