Букет незабудок - [29]
Написала знакомую писательницу в красном, а она это дело перечеркнула с комментарием: мол, красный ей не идет. Хозяин – барин, переодела ее в зеленое платье под цвет глаз. Хорошо? – спрашиваю.
– Да! – радуется она, и смайлики только что из аськи да на мой рабочий стол не перескакивают. А через неделю: Юль, верни красное, плиз, зеленое не в моде!
Ну что ты с ними будешь делать!
Другая в ответ на просьбу прислать свою фотографию, шлет альбом, где она то со знаменитым сценаристом, то с режиссером, то в компании сразу двух соавторов-писателей. Я обрадовалась, только как помещать в книгу людей, к ней не относящихся? Нашла контакты, списалась, сделала интервью. В общем, кучу времени потратила. А писательница все новые фотки шлет: то она с Шекспиром, то с Индирой Ганди, а то и с Че Геварой. Фотошоп, зараза, осваивала, а я и купилась.
Пришлось все сомнительные фотки выбрасывать и просить своих мастеров, чтобы извлекли даму из объятий очередного Кинг Конга. Так что будет она у меня теперь в гордом одиночестве на фотографической вставке присутствовать. Страшная-страшная месть.
В этом мире все непросто, ничего нельзя понимать буквально. Вот синоптики, например, вчерась обещали: завтра будет ясно. А на деле – все еще более запутано.
Вышел сборник «Пиастры». Договариваюсь с местными авторами, встречаемся, передаю заранее оговоренные экземпляры, брат на почту бандерольки носит. Нормально.
Звонит авторесса, назначает встречу на моей станции метро на остановке автобуса, который из магазина «Икеа» идет. Мы друг друга не знаем, уговорились: у меня в руках книга, у нее лыжи.
Июнь! По такой примете ее не только я, а любой психиатр в два счета вычислит.
Пришла, жду, останавливается яркий автобус, а оттуда – толпа с лыжами…
Это что, я как то из финской однодневки возвращалась – почти полный автобус теток бальзаковского возраста и у каждой по розовой гламурной метле. То ли знаменитая гора Блоксберг[11] в тот день переползла в Питер, то ли погода нелетная.
Вот так истории одна за другую цепляются, друг из дружки выскакивают, прорастают, покрываясь зелеными листочками. Легкие, живучие…
Пойдут посолонь и противосолонь, гуськом, рядком, вприпрыжку, в темпе вальса, одна за другой перебивая, суетясь, поддерживая тему. Так и структура этой непростой для меня книжки складывается, не отделенными друг от друга рассказиками, а единым потоком, так как эти самые байки друг другу рассказывают в вагоне поезда, за общим столом, в кулуарах; одну за другой, а иногда на два, три голоса разом.
Еще с одной начинающейся писательницей встречаюсь, как обычно около метро. Я ее не знаю, первая публикация у человека, откуда знать, зато она обещалась меня по юзерпику в ЖЖ опознать. И на том спасибо!
Встретились, я ей авторский экземпляр, она мне спасибо-спасибо… и шоколадку сует. Приятно.
Смотрю на нее, человек без возраста (хотя, нет, есть у тебя возраст, заранее анкету проглядела, с 72-го года она, как мой брат), кожа, словно старая сухая-пресухая бумага желтая, местами серая, платок на голове, ни волосинки наружу, руки, тело все ходуном ходит – больная.
– Спасибо! Надо же, всю жизнь мечтала и вот под конец в одном сборнике с такими людьми! Олди! Я же все их книги прочла. Павел Молитвин – еще со времен продолжения их с Семеновой «Волкодава». Вячеслав Бутусов…
А напоследок…
– Какой напоследок?! – И тут я тоже заговорила и не в очередь, а одновременно, о том, какие презентации и где планируются, и как мне необходимо, чтобы именно она участвовала (вот еще необходима!!!), что на радио надо сборник представить и на телевидение неплохо было бы. Она мне про «напоследок», а я ей про новые проекты. И вот что странно, ведь вижу, что человек надрывается, мне свое объяснить пытаясь, а я, не слушая, ей поперек свое твержу. При этом ни она, ни я остановиться не можем. И по нарастающей, все громче и громче, так что народ на нас оглядываться стал. Потом словно щелкнуло что-то. Она первая замолчала, тяжело выдохнула, показалось даже, будто еле заметный румянец на серых щеках промелькнул.
Распрощались. Взглядом проводила, чувствую, устала смертельно. Ну буквально, шага ступить не могу. Тут же на скамеечку села, отдышалась да и такси себе вызвала. Хорошенького понемножку.
Проходит неделя – первая презентация, появляется наша героиня. В зал вошла, на сидение тяжело опустилась, видно, тяжело ей дорога далась, но выдержала как-то, выступать отказалась, ну и бог с ней. Вторая презентация: сама попросилась на сцену пару стихов прочитать. На новый проект тексты заслала, потом еще на каком-то вечере случайно пересеклись. Уже без платка, вроде как даже волосики кое-какие отрастать начали. Да и вид посвежее.
Я после той встречи в метро в журнале ее подруги прочла: мол, для того, чтобы получить свои авторский экземпляр, наша авторица чуть ли не из хосписа ко мне на встречу пожаловала.
Ну, не из хосписа, это она, конечно, загнула, но после химии точно.
Недавно встречались. Говорит, авторский сборник готовит и в газетке какой-то маленькой колонку литературную вести дали. В общем, жива, здорова, и нам того же желает.
Книга намеренно задумана как инструмент: Юлия Андреева и Ксения Туркова подобрали типичные ошибки в речи, письменной и устной, объяснили их простым языком и упаковали в понятную для читателя форму – с помощью мнемонических стихотворений и почти 120 забавных и запоминающихся иллюстраций любой научится отличать «вообще» от «в общем», «одеть» от «надеть» и даже «вследствие» от «впоследствии».Вам кажется, что русский язык – это скучно и бессмысленно? Не удивительно, ведь красная ручка и диктант – это все, что большая часть из нас помнит еще со школьных времен.А вместе с тем мы пишем и пишем – по работе, по делу, без дела.
Эта эффектная, лицом и статью похожая на Софи Лорен актриса с «несоветской» манерой держать себя на сцене и на экране, начинала свой жизненный путь (как ей самой казалось) дурнушкой, которую отличала от сверстников и подруг всепоглощающая мечта – во что бы то ни стало стать настоящей актрисой и уверенность, что мечта эта непременно сбудется.Любовь Полищук выдержала все испытания, выпавшие на ее долю, добилась своего, стала актрисой. Она любила и была любимой, она была создана для великих ролей и была достойна большого женского счастья, но судьба распорядилась иначе…Вы узнаете интересные детали о судьбе актрисы, о ее детстве и юности, о первой любви и сложных взаимоотношениях с мужем, дочерью и сыном.
Быть женщиной в Средние века значило выйти замуж в 12–18 лет и родить с десяток детей, из которых выживут лишь двое-трое. Зачать, родить, пеленать, стирать, стряпать, опять зачать, опять родить, опять пеленать… И так примерно до 40 лет. Женщины побогаче могли передать часть дел служанкам, а себе оставить только беременность, роды и вышивание. Тогда они могли рассчитывать – по редким светским праздникам – на турнир и пару лестных песен от заезжего поэта. В конечном счете мир женщины ограничивался несколькими комнатами, кухней, рынком, церковью и колодцем.
Эта книга о том, как ленинградская девочка, брошенная родителями, едва ли не погибшая от голода в блокаду, стала примадонной Большого театра и лучшей певицей страны. О том, как эта страна отторгла ее от себя; о встречах с Шостаковичем и Солженицыным, Брежневым и Фурцевой; о триумфах и закулисных интригах; о высоком искусстве и низком предательстве. И, конечно же, о любви ведущей сопрано Большого театра Галины Вишневской и величайшего виолончелиста современности Мстислава Ростроповича.
«Царь Антихрист воздвигает город на непотребном месте, и город сей погибнет через триста лет и три года – за три дня». Исполнится ли страшное предсказание? От кого зависит, жить Питеру или умереть? Выстоит ли город в новых испытаниях или исчезнет, словно его никогда и не было?
О целебных свойствах растительных масел можно говорить до бесконечности: масла лечат, кормят, поднимают на ноги, дают силы, возвращая здоровье и молодость.С глубокой древности растительные масла сопровождали жизнедеятельность человека, мы идем с ними рука об руку, знаем и любим их. Приятно, когда в жизни все идет как по маслу, и плохо, когда этого волшебного снадобья нет под рукой.Прочитав эту книгу, вы узнаете, как можно приготовить масляные настойки, мази, как сделать ингаляции, наложить компресс, сделать в домашних условиях хорошее лекарство или крем своей мечты.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Мария Михайловна Левис (1890–1991), родившаяся в интеллигентной еврейской семье в Петербурге, получившая историческое образование на Бестужевских курсах, — свидетельница и участница многих потрясений и событий XX века: от Первой русской революции 1905 года до репрессий 1930-х годов и блокады Ленинграда. Однако «необычайная эпоха», как назвала ее сама Мария Михайловна, — не только войны и, пожалуй, не столько они, сколько мир, а с ним путешествия, дружбы, встречи с теми, чьи имена сегодня хорошо известны (Г.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
История – многозначное слово, но во всех его значениях живет само Время.Автор пишет историю своей жизни, которая, в свою очередь, неотделима от истории города и страны. Вдобавок, в повествовательную ткань "Многоточия сборки", искусно вплетены истории об известных и весьма интересных людях, которые сами давно принадлежат истории, но при этом наши с вами современники: Гаррисон, Бродский, Курехин, Михалков... Не лишним будет напомнить, что и рассказывают их наши современники, люди также интересные и весьма известные: Адасинский, Балабуха, Сидорович, Смир, Хаецкая, О`Санчес…Однако, главный "историк", вдохнувшей жизнь, любовь и талант в лежащую перед вами книгу – это ее автор, известный писатель Юлия Андреева.
«Ближнее море» – вторая книга «мемуарного» цикла известной петербургской писательницы Юлии Андреевой. Но если первая, «Многоточие сборки», была посвящена только тем людям и событиям, которые имели место в подлинном, земном Ленинграде-Петербурге, то вторая населена гораздо более густо и неожиданно: наряду с живыми персонажами, в ней существуют и «вечно живые», и полностью вымышленные, и те, которые, быть может, придут в этот мир столетием-другим позже.