Будущее без будущего - [10]

«Микеланджело бизнеса» стремится сделать из ИТТ Сикстинскую капеллу мира монополий. «Гарольд начинает свой день с просмотра шкалы доходов корпорации, как обычные смертные — с бритья. Она — его зеркало», — говорят люди, близко знающие Дженина.

Из этого зеркала на мистера «Никаких неожиданностей» смотрит хитрое и жестокое лицо, напоминающее одновременно лисью морду и голову совы. За очками в легкой оправе — их называют бухгалтерскими — мигают глаза, умные и колючие. Мистер «Никаких неожиданностей» знает себе цену, хорошо знает. Его годовая зарплата, которую он сам себе платит — 813 311 долларов, — самая высокая в Америке среди менеджеров гигантских компаний. Впрочем, как без ложной скромности поведал Дженин журналу «Форбс», сие не так уж много, если учесть, сколько миллиардов долларов он заработал для ИТТ.

Дженин, надо отдать ему должное, щедр не только к себе. Жалованье сотрудников ИТТ, как правило, на десять процентов выше, чем в других компаниях. «Старик платит нам чуть-чуть больше той суммы, в которую мы сами себя оцениваем. Зато дерет с нас семь шкур», — жалуются его подданные. ИТТ стоит на первом месте в пирамиде американского бизнеса по количеству алкоголиков и разведенных. «Людей ИТТ легко можно опознать по блуждающему взгляду и синякам под глазами. Они всегда немножко того», — говорят физиономисты с Уоллстрита. Потогонная система мистера Дженина носит вполне благопристойное и даже научное название: «Философия агрессивного ожидания и эффективных акций для достижения конечной цели». Конечная цель, разумеется, прибыли и сверхприбыли. Здесь Дженин не терпит никаких неожиданностей. Если джентльмены из ИТТ своими эффективными акциями не удовлетворяют агрессивные ожидания босса, им указывают на дверь. Исключений не бывает. Чем выше стоит джентльмен на иерархической лестнице ИТТ, тем больнее он шлепается. «Мой лимузин — моя тюрьма», — говорят директора «Интернэшнл телефон энд телеграф». Их юмор — юмор висельника. Надзирает за ними некто Герберт Кнортц, правая рука Дженина, о котором говорят, что у него мозги, как компьютер, глаза, как телевизор, а уши, как подслушивающее устройство. Иные предпочитают сравнивать Кнортца с Гиммлером, а эрудиты — с Жозефом Фуше.

По слухам, ибо воочию этого еще никто не видел, Кнортц — единственный человек в ИТТ, который осмеливается перечить Дженину. Более осведомленные утверждают, что это лишь трюк Дженина — он делает паблисити своему Фуше: пусть его посильнее боятся. Мистер «Никаких неожиданностей» — полновластный хозяин корпорации. Энтони Сэмпсон, известный английский публицист, автор «Анатомии Британии», характеризует его как диктатора и деспота, который усвоил девиз британского колониализма — «разделяй и властвуй» — и правит своей компанией «не как океанским лайнером или хотя бы броненосцем, а как пиратской шхуной».

Страсть к диктатуре у Дженина — род недуга. Недуг этот наследственный. Им заразил ИТТ еще основатель компании, ее первый президент полковник Бенн. Международные связи «Интернэшнл телефон энд телеграф» находились и находятся в теснейшем переплетении с диктаторскими режимами. Контрагентами ИТТ были Примо де Ривера и Франко, Гитлер и Муссолини, Батиста и Антонеску. В кормушке ИТТ кормятся латиноамериканские марионетки. Мистер «Никаких неожиданностей» упрямо ставит на диктаторов, требуя от них взамен «представительских расходов» лишь одного — никаких неожиданностей. Политических и тем более социальных. Конгломерат, находящийся на передовом рубеже научно-технической революции, исторически прикован к средневековью. Вот почему, патентуя выдающиеся открытия, он одновременно пытается закрывать Америки, если последние не вписываются в карту мира, висящую в кабинете Гарольда Сиднея Дженина. Не вписываются по своей политической конфигурации и социальной окраске.

Но ставить на диктаторов — значит играть в испорченный телефон. Диктаторы приходят и уходят. Тут нет никаких неожиданностей. Тут все закономерно. Мистеру Дженину известно это из первых рук. Сколько раз, поднимая трубку своего телефона, чтобы перекинуться веским словечком с тем или иным призраком дня вчерашнего, он слышит на том конце провода многозначительное молчание, а сквозь него высокочастотное дыхание века. Своды телефонно-телеграфной Сикстинской капеллы обрушиваются на «Микеланджело бизнеса», но он упорно затыкает уши себе и глотки другим. Казалось бы, непогрешимый жрец, о котором говорят, что он возвысился благодаря «двойной бухгалтерии в постижении человеческих ошибок», афоризмы которого на сей счет широко цитируются в многочисленных руководствах по менеджменту и зазубриваются наизусть будущими капитанами американского, европейского и японского бизнеса, упорно отказывается применять к самому себе эту двойную бухгалтерию. Отравленный «философией агрессивного ожидания и эффективных акций для достижения конечной цели», он тщетно пытается повернуть вспять колесо истории, словно оно диск его телефонного аппарата. Он засылает своих людей в Пентагон, госдепартамент и ЦРУ, он предоставляет генералам Пентагона, дипломатам госдепартамента и агентам ЦРУ сочные директорские синекуры в ИТТ, он штурмует во главе могущественного лобби Капитолийский холм и кулуары конгресса. Не находя выхода, он, холодный игрок и высохший бухгалтер, теряет голову, голову мудрой совы, и, забывая о декоруме, совершает опрометчивые поступки.