Порт назначения — Хельсинки
«Волгонефть-221» идет с грузом в Финляндию.
Идет по Волге. Нефть волжская, и на судне — волгари. Старший штурман Юрий Владимирович Мучкин начинал с речного училища. Учился, правда, в Астрахани, где, как говорится, шум морской волны слышен.
— Но Каспий — море для волгаря родное. А о том, чтобы запросто в Финляндию или Швецию… Когда поступал в училище, и в мыслях такого не было.
Он высок, строен, по-спортивному гибок. И молод. На танкере все молоды. Как и на других судах типа «река — море». Может, потому, что волгарю в годах труднее приспосабливаться к непривычной работе. Хотя непривычного не так уж много: волжские моря готовят к морям настоящим. В Куйбышевском водохранилище бывает волна высотой до трех метров, а это как раз тот предел, до которого судно типа «река — море идет дорогой морских кораблей. Шторм покрепче ему уже опасен.
Незадолго до нынешней осенней поездки на Волгу я видел одно из наших волжских судов у причала в Хельсинки.
Кончался июль 1975 года. Дворец „Финляндия“ готовили к приему участников Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Ослепительно белый мрамор дворцовых стен поднимался над розоватым гранитом прибрежных скал, над синью залива. Поодаль начинались портовые причалы. У одного из них и стоял гость с Волги.
В напряжении, в лихорадочной спешке тех дней мне так и не удалось побывать на борту у своих. Запомнилось, однако: среди морских собратьев не выглядел наш волгарь мелковатым, слабосильным. Уж с каботажниками-то, во всяком случае, мог поспорить, казался даже внушительнее многих.
Прикидываем со штурманом, не их ли судно видел я тогда в Хельсинки? Нет, по времени не получается.
— Там многие наши бывают, дорога знакомая.
— Вы как — каждый раз с Волги до Хельсинки?
— Нет, почему же? Кроме Хельсинки — Оулу, Васа. Из финских портов назначения также Кристина, нынешнюю навигацию побывали там дважды. Ну и Турку, само собой. Постойте, что же еще? Да, Раума.
Он произносит названия самым будничным тоном. Может, чуточку рисуется? Ведь лестно все же: ходят в порты, куда заглядывают океанские корабли со всего света.
А пока что идет „Волгонефть-221“ родным фарватером. Уходят за корму берега, такие знакомые, такие милые, никогда не надоедающие. Те, что будут сниться на чужбине.
Я нынче на Волге почти всю навигацию, правда, с перерывами. Успел побывать в верховьях и у Каспия, добирался до Волго-Балта и Волго-Дона. Пересаживаюсь с судна на судно. Где и оглядеться как следует не успеваешь: от пристани до пристани, спасибо, товарищи, что подвезли, счастливого вам пути! На ином обживался, как умел. Разыскал многих добрых знакомых, исходил улицы приволжских городов, открывая для себя в этих городах столько нового, что, казалось, будто я тут вообще впервые.
А шел большей частью по своим же следам. Волгу знаю с довоенных лет. Помню ее в войну и в первые послевоенные годы. Исписал ворох блокнотов в пору стройки великих волжских плотин. Потом две навигации провел на Волге как раз в конце шестидесятых и начале семидесятых годов. Получилось так, что книга обо всем, что вспомнилось, о прошлом Волги и о том, что увидел вновь, вышла в свет к началу девятой пятилетки. И вот теперь — навигация ее последнего года, канун нового пятилетия.
Так, может, пригласить читателя пройти от истока к Каспию, чтобы, заглядывая во все попутные города, отмечать перемены? Но создаст ли это полноту картины? Собьешься на торопливое перечисление, да и тогда едва ли назовешь хотя бы главное: вспомните, что на землях, омываемых Волгой и ее притоками, живет каждый четвертый гражданин Советского Союза. Сколько же эти миллионы людей наработали за пятилетку!
Отдельные наброски, штрихи к грандиозной панораме труда народного на великой реке и ее берегах — вот моя задача. Попытаюсь по черточкам, по приметам нового в разных городах найти кое-что общее, типичное для города на Волге второй половины семидесятых годов. Огромный волжский мир складывается из тысячи тысяч микромиров со своими героями, характерами, заботами, мелочами быта, со своими стремлениями и мечтами. Среди этих микромиров совхозное поле и мартеновский цех, квартира ушедшего на пенсию капитана и трасса оросительного канала, строительная площадка гигантского завода и диспетчерская грузового флота, вычислительный центр пароходства и рубка танкера…
„Волгонефть-221“ идет большой волжской дорогой. Следом за нами поспешает „Волгонефть-45“. Это танкер для речных рейсов, в чужестранные порты он не ходит. А внешне почти близнец нашего „река — море“. И длина за сотню метров, и надстройка с рубкой поднята на высоту четырехэтажного дома, если считать от воды. Разница не в размерах — в креплении, в прочности корпуса, в навигационном оборудовании. Кроме того, у нас название написано и по-русски, и латинскими буквами: правило океанских дорог, где далеко не каждый знает чужой язык.
— Кстати, как с языком?
Юрий Владимирович вздыхает:
— Трудно с языком, не буду скрывать. Перебиваемся кое-как английским. Некоторые ребята, правда, пытаются осваивать финский. Но что значит „осваивать“? Два десятка слов, бытовой обиход.
