Будуар Анжелики - [33]
— Потому и высказывает, что не обладает моим жизненным опытом, — невозмутимо изрек философ. — Это же ясно как день, мадам!
— И с высоты своего опыта вы утверждаете, что любви нет? — спросила Катрин.
— Отчего же, любовь есть, — серьезно ответил Ларошфуко. — Но вот в чем беда: любовь одна, а подделок под нее — тысячи!
— И нет способа распознать подлинник?
— Будь я помоложе, сударыня, то непременно сказал бы, что есть. И, разумеется, солгал бы.
— А кто больше повинен в изготовлении подделок, мужчины или женщины? — спросила Анжелика.
— В вашем вопросе, сударыня, сквозит ответ. Разумеется, женщины, и вот почему… Природа наделила мужчин и женщин обоюдными желаниями, но у мужчин они носят гораздо более ясный и откровенный, я бы сказал — естественный характер, а вот женщины, используя естественность этого желания, всячески стараются извлечь из него максимум пользы в самом меркантильном, противоестественном значении этого слова. Вот и выходит, что мужчина лжет, пока не добьется желаемого, а вот женщина лжет всегда. За редкими исключениями, разумеется.
— Это равносильно тому, что сказать, будто все женщины — особы легкого поведения! — возмутилась Мадлен.
— Видите ли, мадам, легкое поведение — это, пожалуй, наименьший недостаток женщин, известных своим легким поведением.
— А какой тогда самый большой недостаток? — спросила Луиза.
— Скорее всего, агрессивная ревность. Да, пожалуй, так… Нет ничего более дикого, чем ревность, которой общедоступная особа изводит своего верного мужа, позволившего себе что-то вроде легкого флирта! Но если муж не столь невинен, то сцены ревности даже приятны ему: он постоянно слышит разговоры о предмете своей любви.
— Но это же может в конце концов надоесть…
— Разговоры? О нет, они всегда приятны. А вот предмет — иное дело. Но его всегда ведь можно сменить.
— Любой?
— Как объект страсти — да. Как личность — нет.
— Значит, все-таки не все женщины одинаковы! — воскликнула Мадлен.
— Нет, разумеется. Есть женщины желанные, нежеланные и…
— И?..
— Пожалуй, ученые. Это когда женская сущность грубо подавлена тщеславным стремлением заявить о себе в той сфере, где царит нечто совершенно недоступное женскому мышлению, а именно — логика. Это стремление вызывает лишь сожаление, тем более, что им бывают охвачены и достаточно привлекательные женщины, к сожалению…
— Если позволите, — поднялся со своего места Лабрюйер, — я осмелюсь добавить…
После благосклонного кивка Ларошфуко юноша, волнуясь, проговорил:
— На ученую женщину мы смотрим как на драгоценную шпагу: она тщательно отделана, искусно отполирована, покрыта тонкой гравировкой. Это стенное украшение показывают знатокам, но его не берут с собой ни на войну, ни на охоту, ибо оно так же годится в дело, как манежная лошадь, даже отлично выезжанная…
— Так возблагодарим же Господа, — сказал Ларошфуко, — что Он подарил нам этот упоительный вечер в обществе умных, образованных и обворожительных женщин, самим своим существованием бросающих дерзкий вызов всем моим теориям!
Кавалеры и дамы обменялись церемонными поклонами.
— Еще один вопрос, — сказала Анжелика. — Мы с моими подругами недавно размышляли, — вне всякой логики, разумеется, — о том, что каждая эпоха имеет свои отличительные черты, свой неповторимый колорит, если можно так выразиться, но вот, в чем именно он может проявиться, в каких осязаемых образах, — в этом мы не смогли прийти к единому мнению…
— В данном случае речь идет о XVII столетии? — спросил Ларошфуко.
— Да.
— Образ… образ… образ… Есть!
— Какой?
— Сейчас увидите… Потрудитесь подойти к зеркалу, сударыня…
Так закончился очередной вечер в будуаре Анжелики.
IV
Правила игры
— Мне приятно отметить, мадемуазель, что отдаленность вашей провинции от столицы не помешала вам идти в ногу со временем и в образе мыслей, и в вопросах этикета, да, да, этикета…
Анн и Серж Голон. Анжелика
Следующий день прошел в хлопотливой подготовке к поездке в Версаль, так как Анжелика неожиданно получила официальное приглашение посетить королевскую резиденцию, причем с правом присутствия на ритуале пробуждения Людовика XIV, что само по себе свидетельствовало о благоприятной перемене отношения к ней всевластного «короля-солнце».
Придворный этикет того времени требовал, кроме соблюдения множества правил поведения во всех мыслимых обстоятельствах, еще и неукоснительного следования моде, причем в самых, казалось бы, незначительных деталях, которым уделялось большое, подчас главенствующее внимание в процессе богоравного вершения человеческих судеб.
Весь день две портнихи проявляли чудеса трудолюбия и мастерства, создавая из трех нарядных платьев Анжелики одно, но такое, чтобы, увидев его, самый требовательный знаток всех нюансов, характеризующих признанный в последнее время эталон придворного платья, не имел оснований скривить губы в снисходительной усмешке.
А на рассвете следующего дня два куафера соорудили на голове Анжелики не слишком сложную, но безукоризненную по своему соответствию требованиям версальского двора прическу, и красавица отправилась в путь.
Я, уже привычно устроившись на запятках кареты, всю дорогу любовался великолепным ландшафтом, еще не обезображенным алчным прогрессом грядущих веков, и размышлял об особенностях человеческого поведения, которое имеет как очевидную форму, так и не столь очевидное содержание, обусловленное стремлением к достижению той или иной цели, в свою очередь определяющей его смысл.
"Да, я любила Гитлера, и когда его не стало, появилась ненависть". Один из ответов Розамунды, в первом и последнем интервью. Воспоминания нацистки. Некоторые женщины Третьего Рейха в своей жесткости не только ни в чем не уступали своим партийным соратникам – мужчинам, но порой и превосходили их.
«Способность Софи Лав передавать волшебство читателям изящно находит свое выражение в мощных выразительных фразах и описаниях. ОТНЫНЕ И НАВЕКИ – это идеальный роман для чтения на пляже с одной оговоркой: присущий ему энтузиазм и прекрасные описания с неожиданной тонкостью раскрывают многогранность не только развивающихся чувств, но и развивающихся характеров. Книга станет отличной находкой для любителей романов, ищущих более глубокий смысл в произведениях этого жанра». --Сайт Midwest Book Review (Дайэн Донован) ОТНЫНЕ И НАВЕКИ – это прекрасно написанный роман, на страницах которого описана борьба женщины (Эмили) в поисках своего «я».
Знатный граф и завидный жених Джеффри Кейн больше не верит в любовь. Отныне для него важна лишь страсть, обжигающая тело и не касающаяся души. Ребекка – юная мечтательница. Ее нежное сердце хочет тепла и ласки. И, кажется, все это обещает манящий взгляд графа… Его сильные руки дарят незабываемое наслаждение, а слова любви кружат голову. Поймет ли Джеффри, что Ребекка – его судьба?
Эугенио и Маргарита друзья детства, которые любят друг друга чистой и преданной любовью. Но всё вокруг словно препятствует их чувствам — и родители, и сословное неравенство, и предрассудки окружающего общества, и, наконец, религиозные устремления самого Эугенио, который отправляется на учебу в семинарию, чтобы стать священником. Однако он не может забыть Маргариту и разрывается между религиозностью и необходимостью отказаться от плотской любви. Что победит в душе молодого человека — любовь или вера? Как совладать с жизненными обстоятельствами и сословными предубеждениями? Что сильнее — страсть или религиозность? Надежда или отчаяние? Верность или вероломство?
Герой романа ”Фортуна — женщина”, проводя служебное расследование, находит в сгоревшем доме мертвеца… Ради спасения любимой женщины, руководствуясь не долгом, а чувствами, он преступает закон… Главный персонаж романа ”Барьеры”, выясняя обстоятельства загадочной гибели брата, начинает понимать, как сильна в человеке способность творить не только добро, но и зло. Лишь любовь спасает его от необдуманного и трагического шага… Что перед нами — детектив или романтическая история о любви? И то, и другое.