Будьте осторожней с комплиментами - [62]

— Я кое-что купила для кафеля, — сообщила Грейс. — Это…

— Я знаю, — поспешно перебила ее Изабелла. — Плесень.

На несколько минут воцарилось молчание. Изабелла называла это «минутами, когда Грейс выносит порицание», и это была одна из них. Но домоправительница уже высказала свое недовольство, и когда Изабелла выходила из дому вместе с Чарли, Грейс попрощалась с ней с улыбкой. Идя по дорожке, Изабелла размышляла о плесени, Грейс заставила ее почувствовать себя ответственной за нее, поскольку Джейми пользовался душем, а Грейс считала Изабеллу ответственной за Джейми. Грейс хотела, чтобы ее работодательница чувствовала себя виноватой из-за плесени, но она просто не могла добавить к своему бремени вины еще и плесень. Она уже и так ощущала свою вину из-за того, что использовала свои деньги для покупки «Прикладной этики», и из-за того, что получила удовольствие, представляя себе выражение лица Леттиса, когда он прочтет письмо от Саймона. Она просто видела, как он небрежно вскрывает письмо, полагая, что это какое-то несущественное сообщение от нее, — но увы! Вот оно, в руках Леттиса, которые теперь дрожат, — письмо не от кого-нибудь, а от Саймона Макинтоша, п. с, партнера в крупной юридической фирме «Тэркан Коннелл». Леттис понятия не имеет, что означает «п. с», но она с радостью просветит его, если он спросит: это сокращение от «присяжного стряпчего», а это означает, что он — член известного юридического общества, которое размещается в здании с видом на собор Сент-Джайлс, в самом центре Эдинбурга, и обладает великолепной библиотекой. Пусть-ка Леттис на минутку задумается над этим у себя в Лондоне. Наверное, именно так трепетал Ганновер, когда получил известие, что Красавчик принц Чарли[23] обратил в бегство его генералов.

Но как бы сладостны ни были эти мысли, ими не должен тешиться совестливый философ, занимавшийся вопросами морали. Schadenfreude[24] в любой форме было постыдным. Никогда не следует радоваться чужим неприятностям, напомнила себе Изабелла. Но тут она снова увидела лицо Леттиса, когда он в шоке, не веря своим глазам, читает письмо Саймона, и позволила себе улыбнуться. Чарли, лежавший в колясочке, взглянул на мать и тоже улыбнулся.

Еще вчера, после концерта в Квинз-Холл, Изабелла решила, что сегодня утром пунктом ее назначения будут Дандэс-стрит и Гай Пеплоу. А поскольку она возьмет с собой Чарли, то лучше всего встретиться в кафе «Глас энд Томпсон», находившемся через несколько домов от галереи. Там можно будет покормить Чарли, и ему понравятся краски и суета в кафе.

Она пришла первой и, усевшись на скамью в задней части зала, наблюдала, как два молодых человека мелют кофе и нарезают хлеб, поскольку через пару часов сюда устремится народ на ланч. И вдруг перед ней вырос Гай, с улыбкой смотревший на Чарли.

— Макферсон, — пояснила Изабелла. — Моя бабушка по материнской линии была Макферсон, и нам нравится тартан этого клана.

— Этот пурпурный цвет великолепно смотрится, — сказал Гай. — Да он парень хоть куда.

Усевшись, он вопросительно взглянул на Изабеллу.

— Да. Мак-Иннес, — начала она.

— Боюсь, что она продана, — извиняющимся тоном произнес Гай. — Пару дней назад. Тот самый покупатель, о котором я упоминал. Картина уйдет заграницу. Мне жаль. Если бы я знал, что ты все еще интересуешься…

Он запнулся, видя, что у нее расстроенное лицо.

— Мне действительно очень жаль, — повторил он. — Я думал, ты решила не покупать эту картину.

Изабелла задумалась. Информация, которую ей нужно было сообщить Гаю, теперь еще больше все усложнит.

Гай забеспокоился.

— Изабелла? Ты в самом деле расстроилась?

— Нет, — начала она. — Не расстроилась. И я не собиралась ее покупать. Я пришла, чтобы поговорить с тобой о… в общем, о том, что, как мне кажется, я обнаружила относительно этой картины.

— Это весьма интересно. Как я уже говорил тебе, я считаю, что это прекрасный образец Мак-Иннеса.

Изабелла покачала головой:

— Нет, Гай. Это вовсе не Мак-Иннес.

Владелец кафе, заметив Изабеллу, подошел к ней поздороваться. Она заказала два кофе, затем снова повернулась к Гаю.

— Я считаю, что это подделка, написанная неким Фрэнком Андерсоном. Я не знаю, кто он и где находится. Но эта картина написана им, а не Мак-Иннесом. Я знаю это, Гай. Не так-то просто объяснить, откуда я это знаю, но я уверена.

Подали кофе по-венски. Гай примял ложечкой взбитые сливки, глядя в чашку, словно искал там решение. Изабелла за ним наблюдала.

— Ты меня просишь, — наконец сказал он, — просишь не доверять моему собственному суждению о подлинности картины. На каких же основаниях? Что это за непростые основания?

Она рассказала ему все, описав ту минуту, когда стояла перед поддельным Мак-Иннесом в Барнхилле. И о том, насколько уверена была в том, что та же рука написала большую картину, которую он только что продал.

— Ты говоришь, что можешь сразу узнать, как только взглянешь, — закончила она свой рассказ. — Я тоже могу. По крайней мере, в этом случае.

Целую минуту оба они молчали. Затем Гай вздохнул.

— Что же мне теперь делать? — Он скорее думал вслух, нежели спрашивал Изабеллу. — Полагаю, мы свяжемся с покупателем и скажем ему, что у нас есть сомнения относительно этой картины. А что потом? — Он взглянул на Изабеллу, ожидая предложений.