Будьте моим мужем - [36]
Антон назвал что-то знакомое, но не те издания, которые были у меня на слуху. Повторив мысленно несколько раз, я решила дома в интернете посмотреть, что за газета такая.
… Возле дома мужчина помог мне вылезти из машины и даже поцеловал руку! Чего никто в моей жизни никогда не делал! И был он такой милый — веселый, обаятельный, так долго удерживал мою ладонь в своих, ухоженных, наманикюренных руках, словно не хотел отпускать…
Только, укладываясь спать, я вспоминала вовсе не прошедший вечер. И не Антон всю ночь во сне творил со мной та-акие вещи, которые и в эротическом фильме не всегда увидеть можно… И там я изо всех сил прижималась к мужчине, цеплялась за одежду, срывала ее, стремясь дотронуться, коснуться обнаженной кожи. Я звала его, просила о чем-то пошлом, развартном… Пашины поцелуи, и ласки, и даже ощущение его плоти внутри моего тела — все это казалось реальным, настоящим. Утром я проснулась разбитая, возбужденная, и, кажется, открывая глаза, все еще шептала его имя…
До конца недели позвонить так и не решилась. Назарчук отдала документы, с их подписанием не торопила. И я тянула до последнего, в глубине души надеясь, что Павел приедет сам. И думала о нем постоянно. Особенно по вечерам. Проклинала себя, ругала последними словами, но к вечеру неизменно прихорашивалась, убеждая себя саму, что делаю это, исключительно из желания не выглядеть растрепой в чужих глазах. Телефон теперь я нигде не забывала. И не расставалась с ним ни на минуту. Каждый входящий в первую секунду звучания заставлял думать, что это — Логвинов! И я хватала трубку дрожащими руками, уже успев разглядеть имя звонившего, но не сумев успокоиться сразу.
А еще я, бессовестная, каждый вечер прямо-таки вилась возле Кирилла. Расспрашивала его о работе с упоением, слушала так внимательно, как никогда прежде, стараясь не упустить ни одного слова о "дяде Паше", как мой сын называл хозяина магазина, в котором работал. И с каждым днем все больше понимала, что очень сильно обидела мужчину. Наверное, нужно было позвонить самой и извиниться, но мне было стыдно, и я все никак не могла на это решиться.
В воскресенье вечером, с трудом усмирив бешено колотящееся сердце, я спросила у сына:
— Кирюш, а ты не знаешь, завтра дядя Паша будет на работе, в смысле в вашем магазине?
— Да. Завтра должны товар привезти, в такое время он обычно сам все проверяет, бумажки там какие-то подписывает. А что? Ему что-то передать?
Это была хорошая мысль — передать документы и попросить его через Кирилла их подписать. Но так поступать было уж совсем нехорошо — надо же объяснить Павлу, зачем и почему! И извиниться, в конце концов…
— Нет, сынок. Я, наверное, сама к нему заеду.
Отпуск продолжался, поэтому принарядив детей, я решила вместе с ними проехаться по детским магазинам — Андрюше прикупить одежды, обуви, потому что заранее смогла приобрести для него только самое необходимое. Ну и с ними было как-то проще заявиться к Логвинову.
Когда-то я уже бывала здесь — покупали Кириллу скейт, а еще раньше — Полинке велосипед, самокат детский. Но тогда я не задумывалась о том, что вот это все принадлежит знакомому мне мужчине. Усиливая мое волнение и смущение, в голову пробралась непрошенная и неуместная сейчас мысль о том, что Павел, наверное, имеет очень хороший доход — покупателей было много, товаров — целая куча, даже у меня глаза разбегались. В глубине просторного помещения разглядела своего Кирилла в форменной оранжевой футболке, что-то объясняющего женщине с маленьким мальчиком в руках возле стойки с летними колясками. Он заметил и пошел ко мне.
— Мам, дядь Паша недавно приехал! С минуты на минуту машина с товаром придет. Так что ты иди быстрее, а я мелким рыбу покажу — вон там аквариум огромный есть!
Чуть ли не стуча зубами от страха (и чего меня так разобрало-то?), нетвердой походкой я направилась в указанную сыном сторону, ловя в стеклянных витринах собственное отражение и надеясь, что по мне не видно, как сильно я трушу.
32. Павел
Утро добрым не бывает. Особенно утро понедельника. Началось все с того, что я прожег утюгом дыру на любимой рубахе — отвлекся от процесса, разыскивая зазвонивший телефон. Потом обнаружил царапину на оставленной под окнами машине (а ведь у меня неподалеку от дома есть гараж, только, сука, кто ж туда ее ставит-то?) А теперь вот потерялся договор с юристом, помогающим мне с документами на здание нового магазина. А я его, договор этот, должен был именно сейчас подписать и отправить по электронке…
Разворошив кучу бумаг, в беспорядке валяющихся на столе, договора я все-таки не нашел. А может, нанять себе секретаршу? А что — финансы позволяют… Стоп! А если документ лежит в папке с бумажками для налоговой, которую я оставил в машине, собираясь отвезти по месту назначения после обеда?
Схватив ключи, практически бегом бросился прочь из кабинета — юрист уже дважды звонил и напоминал. Взялся за ручку двери и с силой рванул на себя. И вовсе не ожидал, что кто-то в то же самое время возьмется за неё с обратной стороны! А еще больше не ожидал, что это будет именно Эмма!
Дверь распахнулась внутрь, на меня, Эмма по инерции полетела вслед за нею, и мне ничего не оставалось, как подхватить ее, падающую, всплеснув руками, и самому ухватиться за ту же многострадальную дверь, в поисках опоры и, споткнувшись о коробку с бракованным великом, кем-то несчастным, кто обязательно огребет по полной программе, брошенную сбоку от входа в моем кабинете, рухнуть на пол, увлекая Эмму за собой.
Рождественский подарок для моих читателей! Верите ли вы в сказки? Верите ли, если вам уже не семнадцать и даже не двадцать два? Верите ли, если каждый день происходит ровно то же, что было позавчера и даже вчера, и даже неделю тому назад? Верите ли, если выросли дети и страшно достать из-под кровати простые напольные весы? Верьте! А впрочем… Не верьте! Даже если верить не будете, они все равно иногда случаются! И я очень-очень хочу, чтобы в этом году с каждой из вас такое вот чудо произошло…
Деньги, деньги, деньги… В конечном итоге, все в нашей жизни упирается в них, и только в них… Хочешь квартиру? Давай деньги! В моем случае квартира равнозначна жизни, в принципе. Каждый день в ночлежке для алкоголиков и наркоманов, в которую превратился дом моих родителей, может закончиться смертью. И не только моей, но, что еще хуже, смертью моей мамы или племянницы. Но я же смогу! Я заработаю! У меня терпение — ого-го! И это небритое чудовище потерплю! Месяц всего! Деньги-то мне предложили нешуточные — полгода можно не работать! А я еще собиралась просить начальство в отпуск меня не отправлять, чтобы подзаработать.
— И что, по вашему мнению, случилось со мной во время последнего выступления? — Тебя вычерпали. Опустошили. И если подобное будет повторяться, тебя надолго не хватит. — Опустошили? — звучало странно и неправдоподобно. — Силы выпили, что ли? Как вампиры? — Типа того. Можешь смеяться, но поверь мне, я знаю, о чем говорю. — Ну, ладно, допустим. И что же мне сделать, чтобы этого избежать? В чем мое лекарство? — В женщине. Что? Я подумал, что ослышался. В какой женщине? В проститутке что ли? Или в экстрасенсе каком-нибудь, вроде Таисии? — У меня есть Таисия. — Она — твой щит.
У всех есть секреты. Но не такие, как у Уоттса. Катрин Колб нашла прекрасное отвлечение от своей почти что полностью уединенной жизни:виртуальную анонимную переписку с человеком, которого она знает только как Уоттса. Умный, загадочный и с ненасытным сексуальным аппетитом, он начинает вытягивать Катрин из ее тщательно охраняемого мира, искушая своими словами – иногда откровенными, иногда просто-напросто соблазняющими ... "Вам следует удовлетворять свое любопытство, особенно в чем-то запретном". Уоттс настаивает на приватности.
Двадцативосьмилетний Орин Паттерсон не похож на других людей. То, что он очень робкий интроверт, только часть проблемы. У Орина расстройство множественной личности. Снаружи он может выглядеть как нормальный человек, но проведите с ним пять минут, и начнут показываться его ежедневные трудности. Орин делит свою жизнь и мысли с пятью отчётливо различающимися альтер-личностями. Рид — ершистый спортсмен-натурал. Коэн — эпатажный и общительный девятнадцатилетний гей. Коув — саморазрушительный мучитель, которого преследует прошлое.
Скайлар Никсон — двадцатисемилетняя несостоявшаяся актриса без «Плана Б». После того как унизительный опыт на реалити-шоу уничтожил то, что осталось от мечты ее детства, она возвращается в свой родной город без денег, без диплома и с уверенностью, что она просто посмешище — восходящая звезда из маленького городка, которая не смогла покорить большой город. Когда она сталкивается с бывшим одноклассником, Себастьяном Прайсом, она не может поверить, что это сексуальное тело и точеный подбородок принадлежат застенчивому, нервному отшельнику, которого она знала десять лет назад.
Однажды летом Диего, гостя у матери в Ростове-на-Дону, знакомится с Ларой – девушкой-солнышком, нежной и взбалмошной. Искра между ними пробегает сразу, но Лара еще подросток, и Диего не может дать волю чувствам. Пожив какое-то время в Испании и закрутив роман с темпераментной испанкой, он возвращается в Россию в тот самый день, когда подросшая Лара должна выйти замуж за другого…
Всю жизнь Лорен Грэм ждала, что с ней вот-вот случится что-то особенное. Она не знала, что именно, просто знала, что однажды ей повезет. Но ей пришлось жестоко разочароваться. Поэтому после измены мужа и развода она отправляется на поиски чего-то самого обычного и устраивается официанткой в байкерский бар городка Карнэл. Идеально: обычная работа в обычном баре в самой глуши. А потом появляется Тейтум Джексон, совладелец бара. Он бросает всего лишь один взгляд на великолепную Лорен и не желает иметь с ней никаких дел.
Любовь была моей слабостью. В свете истины ничего не скроешь. Дерек зажег искру в моем сердце, подарил надежду на любовь, которую я уже не ожидала найти. Тем не менее, нашей связи не хватало элемента, способного ее разжечь. Ослабленные обидой, наши отношения развалились под тяжестью лжи, медленно превращаясь в пепел. Ради него я принесла себя в жертву и поплатилась за это. К тому моменту, как Брендон вошел в мою жизнь, тоска льдом сковала мое сердце. Но судьба не закончила со мной. Его кристально-голубые глаза и нежные прикосновения возродили желание, замершее глубоко внутри.