Будьте красивыми - [90]

Варя подняла глаза и не узнала самого Шелковникова: вместо фуражки летчика, делавшей его похожим на огородное пугало, у него на голове свободно висела новая шапка, и Варя сразу узнала ее — это была шапка старшего лейтенанта Троицкого, и в испуге, в каком-то ужасе оглянулась на Дягилева, на подруг — и все увидели, что на голове у Шелковникова новая серебристая шапка Троицкого.

— Сержант Шелковников! — стараясь перекричать встречный ветер, подымаясь, вдруг крикнул Дягилев. — Сержант Шелковников! Сейчас же снимите шапку, как вы смели!..

— Бросьте, лейтенант, — сказал Шелковников, нагловато усмехнувшись. — Я оставил ему фуражку…

— Снимите шапку, я приказываю! — с бешенством, не владея собой, закричал Дягилев и потянулся к пистолету. — Я приказываю, слышите?!

Шелковников с той же усмешкой глянул на Дягилева, нехотя снял шапку и положил на колени, обнажив свою маленькую голову с длинными черными волосами, чисто подстриженными на висках и затылке, и Дягилев сел и отвернулся, и все опустили глаза, и мир стал как будто еще уже, теснее.

А машина мчалась без остановки, точно у нее и в самом деле выросли крылья. По сторонам мелькали какие-то одиночные строения, кустики, лощинки, небольшие аккуратные рощицы в тумане. Пушек уже не было видно, и людей не было видно. Не было и ни встречных, ни попутных машин, как будто все провалилось сквозь землю.

Наконец Скуратов с ходу остановил машину, высунувшись из кабины, резко позвал:

— Дягилев!

— Есть, товарищ инженер-майор! — крикнул Дягилев и выпрыгнул из машины.

— Куда мы едем, Дягилев? — сказал Скуратов тише, когда Дягилев встал перед ним. Варя затаила дыхание.

— Не знаю, товарищ инженер-майор, вам виднее, — ответил Дягилев. — Мы едем назад…

— То-то и оно, что назад! — укоризненно сказал Скуратов и вышел из кабины, раскрыл планшет, стал смотреть карту. — Черт бы побрал этих немцев, у них тоже есть населенные пункты с одинаковыми названиями. Нам нужно попасть в местечко П. Так?

— Точно так, товарищ инженер-майор. В местечко П., — сказал Дягилев.

— Но в какое из них? Тут два П. — одно впереди, другое — вон куда в сторону! Какое же П. наше?..

— Это, наверное, хорошо знал старший лейтенант Троицкий…

— Какой вам еще Троицкий! Какой Троицкий! — вспылил Скуратов. Озадаченно посмотрел на дорогу, задумался: — А вот куда подевались их машины? Они пошли вперед, а не назад, Дягилев. Почему же мы едем назад? — Скуратов повел носом, будто пытался уловить что-то в воздухе, решил: — Мы должны ехать вперед, и все едут вперед, садитесь, Дягилев…

Дягилев молча вскарабкался через борт, машина развернулась на узкой дороге, забуксовала на влажной траве, с новой резвостью помчалась назад, то есть теперь уже не назад, а вперед, к тому самому П., которое было ближе к фронту, И все сразу повеселели, и страхи у Вари кончились, и Пузырев участливо спросил Шелковникова:

— Ну как новая шапка, Геша? Не жарко?..

Все посмотрели на Шелковникова осуждающе, сухо, и Шелковников отвернулся и молча стал смотреть в сторону, не смея надеть шапку.

Ехали долго, казалось, дольше, чем ехали сюда. Дорога была по-прежнему пустой. И Варя подумала о Скуратове; он ли, тот ли Скуратов сейчас ехал с ними, который когда-то велел ей называть себя Николаем Васильевичем, показывал фотокарточку своей дочки и хвалил Игоря за то, что он вступился за нее, Варю, даже назвал его львом, — тот ли это был Скуратов или не тот?

Галя Белая вдруг закричала радостно:

— Смотрите, смотрите, вот здесь нас обстреляли самолеты!

Варя узнала то место, где они стояли, — и то поле, и дорогу, и канавы, поросшие травой и низким малинником, и пушки недалеко в стороне. Только теперь на дороге не было ни одной машины, она была совершенно пустой, безмолвной. Не было и саперов, которые тогда расхаживали со своими аппаратами.

Скуратов опять остановил машину, и это было как раз против того места, где на обочине была примята трава: здесь недавно лежал раненый Троицкий. Выйдя из кабины, Скуратов внимательно осмотрел примятую траву, как будто хотел что-то найти тут, поднял голову, окинул взглядом поле, ближний лесок, крикнул:

— Дягилев!

— Слушаю, товарищ инженер-майор! — с готовностью ответил Дягилев и выпрыгнул из машины.

— Куда все запропастились, Дягилев?

— Не знаю, товарищ инженер-майор…

Скуратов посмотрел на него, пожевал губами.

— Мы должны пробиваться, Дягилев. У нас есть приказ. Куда подевались машины комендантской роты?

— Они, наверное, поехали к месту. Троицкий знал дорогу.

— Ничего он не знал! Оставьте Троицкого! — закричал Скуратов.

— Есть оставить! — тихо сказал Дягилев.

— Они за нами не вернулись. Значит, поехали вперед. Куда вперед? — Скуратов опять пожевал губами, и Дягилев посмотрел на него с удивлением: Скуратов до этого никогда не жевал губами. — Назад нам нельзя, Дягилев. Мы выполняем приказ. Мы должны ехать только вперед!

— А если впереди… немцы?

Скуратов вскинул глаза:

— Какие еще немцы! Впереди наши войска. Откуда быть немцам? — Скуратов решительно сложил карту. — Что же мы стоим? Мы должны ехать, Дягилев, мы топчемся на месте. Мы должны ехать только вперед — и налево!..

Как всякие малодушные люди, сказав слова, в какой-то мере опровергавшие его собственные сомнения, Скуратов тут нее поверил в них, будто его убедил кто-то другой, знающий и осведомленный. С видом человека, прозревшего и обретшего решительность, он сел в кабину, Дягилев, пристыженный и униженный, будто проявил трусость, перевалился через борт, и машина, чуть не съехав в придорожную канаву и пробуксовав по влажной траве, помчалась вперед. Проехав с полкилометра, она свернула влево, на еще более узкий проселок без всякого твердого покрытия, на вид глинистый и скользкий, спустилась в низинку, уверенно взлетела на подъем, ринулась через горбатое поле — одна-одинешенька. Скуратов в кабине держал у себя на коленях карту, и карта придавала ему уверенность.