Будни - [21]

Этот рассказ рассмешил всех. Во все горло смеялся Шарганчик, широко, заливисто хохотал Игнат… Даже Труба и тот потрясал избу густым гудящим хохотом.

Федька благодарными глазами смотрел на Николу. Все мрачные мысли его точно ветром сдуло.

— Вот что, ребята, — предложил он, — весело у нас, как в театре хорошем. А еще лучше было бы читальню устроить. Насобирали бы книг, картинок бы понавешали…

— Что ж, это дело хорошее, — поддержал Федьку Архип. — Смотришь то, другое, пято, десято, — все бы лишнее узнал. Ну, там газеты, законы всякие, декреты…

Поддержали и другие, а Игнат согласился пускать мужиков к себе в избу.

— Только с тем условием, чтобы ребятишек не пускать!

— Будь спокоен.

Еще веселее стало на душе у Федьки. Домой он ушел последним — и в первый раз за последнее время назвал жену Анютой, любовно посмотрел на спавшего Ваську.

10

На другой день Игнат велел жене убрать из избы лишнюю рухлядь, помыть пол.

— Перед чем это? — удивленно спросила та.

— Делай, что велят.

К вечеру Игнат притащил из сарая несколько старых скамеек. Никола Конь, зашедший взглянуть, что у него творится, даже диву дался:

— Ого, да ты, брат, молодец!

Никола сбегал домой и вскоре явился с каким-то бумажным свертком под мышкой. Хитро подмигнув Игнату, он развернул сверток. Игнат даже зажмурился от удовольствия: прямо перед ним, как живой, сидел на коне серый человек с пикой — и не просто сидел, а стремительно несся куда-то, вперив острый взгляд вдаль.

— Чего написано-то? — спросил Игнат.

— «Про-ле-та-рий, на конь!» — по складам прочел Никола. — С двадцатого года берегу.

— Ну, дока…

На стене картина выглядела еще краше.

— Тут не все еще, — таинственно подмигивая, сказал Никола и развернул вторую картину.

— «Петроград в опасности!» — прочел он и прибил картину к стене.

Затем он достал третью. Лошаденка, изображенная на ней, походила скорей на голодную кошку, дровни — на игрушечные салазки, мужичок, сидевший в них, — на уродливую куклу.

— «Выполняйте натурналог!» — прочел Никола и пояснил: — Видишь, сидит на дровнях, везет налог.

Картина эта вышла по видимости из-под кисти местного художника, но все-таки придавала известный вид избе.

— Стой, парень! — как бы спохватившись, крикнул Игнат. — Ведь у меня, кажется, тоже кой-что имеется.

Он вытащил из клети большую коробью.

— Вот, — сказал он, доставая листок, испещренный крупными буквами.

— «Голосуйте за Учредительное собрание!» — прочитал Никола.

Оба задумались.

— Помню я… Ой, что было в то время, — тихо промолвил Игнат.

Они прибили лист к стене.

— Не то, — сказал Игнат.

— Да.

— А пускай висит, все не пустое место.

— Ладно.

«Да здравствует Временное правительство!» — гласила надпись на втором листе.

— Ну, это к черту! — воскликнул Никола.

Больше у Игната картин не оказалось. Зато нашлись книги.

— Клади на стол, после полочку устроим, — сказал Игнат, подавая Николе «Житие святого Тихона Задонского».

— Это не надо.

— А что? — удивился Игнат.

— Ну ее к богу.

— Хм… А вот эту?

— «Па-те-рик Ки-ев-ских У-го-дни-ков»… И эту не надо.

Много книг они перерыли, пока не нашли того, что показалось им подходящим. Тут были «Собака Треф», «Гора Афон», «Как обманывают народ большевики», «Мать-чудовище» и много других.

— Книг-то с лешова! — сказал Никола, не успевая даже прочитывать заглавия. А Игнат выкидывал из короба все новые и новые — «Джон Ральфс — гроза полиции», «Блуждания преподобной Феодоры», «Ник Картер», «Алексей, человек божий»…

— Ну, ну! — говорил Никола, улыбаясь во весь рот. — Конца не будет. Да эдак наша читальня будет не хуже, чем при вике!

Из коробья появились еще — «Кончина Александра III», «Христиания, бди», «Пещера Лихтвейса», «Наставления на каждый день»… Наконец Игнат вытащил книгу, которую оба долго рассматривали. Книга была толста, напечатано в ней было мелко. Называлась она «Средневековая инквизиция».

— Подумать даже не знаю, что это такое, — сказал Никола и прочитал еще раз: — Ин-кви-зи-ция… Вот сволочь!

— А ну ее, — сказал Игнат. — Может быть, что-нибудь такое, знаешь…

— Все может быть.

— Завтра велю в печку бросить.

— Хуже не будет.

Две большие стопки книг красовались на столе, и добросовестные труженики любовно посматривали на них.

— Ведь вот, — удовлетворенно вздохнул Никола, — нужно только взяться.

— Знамо дело.

Пришедший поглядеть на читальню Федька застал все уже законченным.

— Вот как, будто в нашем полковом клубе! — весело крикнул он, но, посмотрев книги, те из них, на которых упоминались слова «христианин» или «святой», — отбросил в сторону.

— На-тко! — немного обиженный, сказал Игнат. — А мы старались, подбирали.

— Буржуазные предрассудки и религиозный дурман, — отрезал Федька. — Да и это зря, — добавил он, указывая на плакат об Учредилке.

Вечером в читальне собрались мужики.

— Знаете что, ребята? — сказал Мишка Зайцев. — Попросить бы в библиотеке новых книг, а то тут все старые… Я этих и читать не стану.

Многим книги тоже показались неинтересными, но обновить читальню все-таки было нужно. Начали читать Джона Ральфса и просидели до вторых петухов. Тесно сомкнувшись вокруг стола, слушали мужики рассказ о похождениях ненастоящих людей, неслыханных злодеев и неслыханных благодетелей. И только одному Федьке казалось, что читать бы этого не следовало.