Будни самогонщика Гоши - [83]

– И что?

– Поскольку мои умения делать нир уникальны, давай заключим договор на десять лет. Я организую выпуск нира по всему королевству. За половину дохода.

– За четверть! – мгновенно отреагировал тот.

– Хорошо. Пусть так. Но коль за четверть, расходы по строительству новых заводов, обучение нирогонщиков, закупки первой партии сырья – за твой счет. Не волнуйся, за полгода после запуска отобъется, дальше пойдет чистая прибыль. Много прибыли.

Он отогнал расчесывальщика бороды с гребнем.

– Все будут пить нир. Все отчеканенные мной монеты – в серебре, золоте и меди – будут возращаться в столичную казну. Обещаешь?

– Так не получится, мой король. Нельзя, чтобы весь народ превратился в горьких пьяниц. Некому будет работать, служить, защищать. Через поколение выродимся, еще через поколение – вымрем. Знаешь же, я издалека приехал, чтоб стать твоим подданным. Один наш король такое учудил – государственную монополию на производство и продажу нира, причем, очень дешево, чтоб в питейные заведения несли последний медяк.

– И что, вымерли?

– Процесс идет[22]. Поэтому ты прав – нужно на государственном уровне следить, сколько пьют и чего. Стало быть – сколько производят, ввозят из-за кордона, продают. Лучше продать бочку нира дорого и взять с нее дин в казну, чем десять бочек дешево и заработать тот же дин.

– А вот тут мне время пришло подумать.

– Жду твоего вердикта, мой король. Не забудь – обещал мне четверть. При свидетелях.

Жаба моя внутренняя! Ты довольна?

* * *

Создание огромного вино-водочного концерна, монополизирующего производство, импорт и оптовую торговлю в стране, потребовало времени. В средние века никто ничего подобного нигде и не пытался делать, как не строили авианосцы – никому не нужно было. Мне пришлось съездить в столицу, пройти через кучу административных процедур. Я их и в России ненавидел, а здесь… Даже по именному повелению его величества чиновники скалили клыки или сопели в бороды, но только не спешили пойти навстречу. Бюрократы-пырхи! Ненавижу!

Потом, когда главное уже было сделано, как раз к середине весны и посевной, я решил выделить неделю и сделать давно задуманное – привести в Кирах родителей.

Да, у них здесь не будет телевизора. Мама не увидит Малышеву, папа – Соловьева. Перебьются, здоровее будут. Веруна упрошу, подлатает их, особенно мамино сердце. Рощи разрослись и у меня, и у Клая, скоро еще в степи посажу, как сделаю ирригацию, божок мне по гроб жизни обязан. Ну как мог отказать?

Он пробил проход недалеко федеральной трассы Брянск-Орел, километрах в тридцати от Дымков. Разумеется, мое появление никто засечь не мог. Телефон я не включал. В том числе Насти и покойного Михаила. Не исключаю, они тоже отслеживаются. Поэтому как в нецивилизованном двадцатом веке – обходился без мобилки. И без кредитной карты. Тысяч двести российской налички осталось от последних продаж золота – хватит.

Наконец, в кармане пистолет Макарова со спиленными номерами. Как шутил знакомый мент, ПМ тебе дали – зачем зарплата? Сам добудешь на пропитание.

Я влез в джинсы, показавшиеся тесными и неудобными после глейских шаровар. Сапоги – они в любом мире сапоги. Главное – без каблука-шпильки. Сарказм. Куртка. В общем, такой вот грибник-неудачник, не нашедший грибов, а в России осень – пора опят, вышел к шоссе голосовать.

Водитель «ГАЗели», отдам ему должное, был немногословен. Бухтело радио. Закончился шансон, передали новости. Ничего особо не изменилось. В соседней Белоруссии президент Лукашенко удержался у власти. НАТО угрожает России, Лавров отвечает «дебилы, мля» и грозит в ответ.

Начался дождь. Мокрый и раздраженный, я под вечер притащился к подъезду родительского дома в Орле и стал наблюдать.

Хреново, что все дворы забиты машинами. Подпирают друг дружку, ставят на газон, на детскую площадку. В любой может сидеть цыганский штирлиц, высматривающий вход в подъезд.

Зато у меня свой штирлиц, практически невидимый.

Он просканировал и приличные машины, и авторухлядь. В «Фокусе» обнаружил парочку бдящих. На торпеде – фотоаппарат «Кэнон» с длиннофокусным объективом. Никакого оружия зрением Биба я не рассмотрел. Что совсем не означает – его нет.

Ладно, вариант засады предусмотрен. И план Б.

Дом длинный. Я уловил момент, когда из крайнего подъезда вышла тетка с пакетами мусора, и просочился внутрь. Поднялся на самый верх. Понятно, вход на чердак и на крышу закрыт, чтоб бомжи не лазали. Глею можно, мы же – типа графья.

Мощные клещи, изделие Пахола, перекусили проушину замка на раз. На чердаке темно и грязно. На крыше – еще и мокро, битумное покрытие в лужах.

Низко пригнувшись, чтоб не выделяться над ограждением крыши, я перебежал к нашему подъезду. Дверь с чердака вниз пришлось выдавить, замок был с той стороны. Я руками выжимаю с груди задний мост от ГАЗ-66… Ну да, уже раньше похвастался. Сейчас как раз пригодилась силушка.

Дверь родительской квартиры открыл своим ключом. Мама услышала его поворот – вышла в прихожую, свет зажгла… Она так постарела?

– Сыночек… Живой… Я уж не думала… Миша! Гоша приехал! Загорелый какой, бородатый…

Обнял ее, попросил: тихо. За домом следят.