Будем жить, ребята! - [5]

Еще немного поговорив ни о чем, договорились созвониться уже утром. Все равно особых событий у них там в метро не происходило. Помочь он мне не мог. Так что дружно решили поберечь заряд аккумулятора.

Ночью я ощутил еще одно подрагивание почвы. Спал я на прикрытой только рюкзаками земле и сразу не сообразил, что случилось. Подскочил, заметался, не понимая спросонок, где это я, и что происходит. Сердце колотилось так, что я думал, пробьет рёбра. Еле потом успокоился и уснул.

— Нас осталось в метро сорок два человека, — вместо приветствия сообщил Герман утром.

— Те, кто ушли, не звонили?

— Ни помощи, ни ответа, ни вернувшихся обратно, — мрачно поведал друг. — Только Дашка пришла в себя. Тебе привет передает.

— Алексей, — перехватила трубку Даша. — Мы тебя обязательно достанем. Ты там держись.

— У меня воды меньше двух литров. Буду держаться, пока не закончится, — ответил я. Про то, что почти нет еды, я напоминать не стал.

С Бурковыми я поболтал еще минут десять. Они рассказали, что условия в метро довольно приличные. В вагонах диванов как раз хватает для того количества людей, что остались на станции. Спали все с удобствами. С водой тоже нет проблем. В каморке уборщиц имеется не только кран, но и другие бытовые мелочи. С едой, конечно, напряженка. Распределили продукты поровну. Несколько мужиков подрались с вечера за еду. Но те самые драчуны после сотрясения почвы отправились на разведку и не вернулись.

Особой нужды названивать Бурковым у меня не было. То, что происходило в метро, меня не касалось. Но и сидеть в полной темноте глубоко под землёй утомляло.

— Леша, у нас тут один студент-геолог в соседях, — поделился новой информацией Герман в очередной сеанс связи. — Он тебе советует начать вырубать в стенах ямки. Не знаю, как тебе описать, ну чтобы можно было ухватится крепко рукой или поставить ногу.

— У меня одна нога повреждена, — напомнил я.

— Ты начинай вырубать пока на высоту своего роста. Все равно выходить на поверхность рано. Когда мы придем на помощь, то из-за того козырька можем не узнать, где ты.

Допустим, я так не думал. Если меня кто-то и будет спасать, то только используя альпинистское снаряжение. Мне показалось, что Герман просто хочет меня чем-то озадачить и отвлечь. Так что возражать я не стал и пообещал, что последую рекомендациям студента.

Друг оказался прав на сто процентов. Долбить стену мне было не столько нужно, как полезно. Я нашел для себя занятие, попутно грелся, выполняя такие физические упражнения, да и что скрывать, действительно у меня появилась надежда, что смогу выбраться самостоятельно, без помощи со стороны. Жаль, что батареек для фонаря уже не осталось.

К середине третьих суток, как я оказался в яме, заряд аккумулятора телефона почти закончился. Я еще раз отзвонился Герману.

— Лёш, все будет пучком, — подбадривал меня друг. — Колебаний почвы давно не было. Возможно, что снаружи уже безопасно. Мы еще пару дней подождем, а затем рванём сразу к тебе.

Колебаний почвы и сверканий действительно давно не было. Я хоть и сидел глубоко под землей, но смену дня и ночи уже различал. Пребывая долгое время в темноте, стал улавливать малейшие отблески света над головой. Только Герман был прав — выбираться наружу пока не стоило. И несмотря на то, что нога уже почти не болела, я не спешил наверх.

Кто даст гарантию, что снаружи безопасно спустя три дня? Выйти из укрытия заставит людей только голод. Хотя, если верить писателям-фантастам, можно бродить по тоннелям метро годами, питаясь крысами и лишайниками.

У меня такой альтернативы не было. Я доел всё печенье из Юркиного рюкзака. Желудок уже скручивало спазмами так, что хотелось выть. Дальше без еды я начну слабеть. К тому же скоро закончится вода. Допустим, две недели я смогу обойтись без еды. Но вода гораздо важнее. Я поставил для себя минимум пол-литра в сутки. И сам же нарушил эту норму. Когда попьешь, вроде не так кушать хочется. А тут еще постоянное журчание родника над головой заставляло скрипеть зубами от бессилия. Близко вода, а не достать.

Следующие два дня я рубил и рубил ниши в стене с перерывами на небольшой отдых. Этих своеобразных ступеней выдолбил где-то на высоту четыре метра. Чем выше поднимался, тем сложнее становилось держаться и лавировать. Фонарь еще работал. Но закрепить его получалось только в кармашке куртки. Свет был неровным, и свою работу я видел плохо. Оттого часто промахивался. Пока везло, что не себе по рукам.

На шестнадцатой по счету ступеньке-лунке фонарь окончательно сдох. Кое-как на ощупь я спустился вниз и сел, обхватив колени. Как рубить дальше ступени, идей не было. Я и так, как эквилибрист, висел на стене с практически отрицательным углом наклона. А тут еще и не видно, где и как стучать ледорубом. Успокаивал себя тем, что нога почти не болит и шансов выбраться больше.

В общем, я сидел, облокотившись затылком о стену, и придумывал алгоритм работы. А когда открыл глаза, понял, что у меня начались глюки. И не просто глюки, а прямо то, что нужно. Альтернативное, так сказать, освещение — от моих рук исходило неяркое свечение.

Создавалось впечатление, что все мои сосуды и капилляры начали переносить не кровь, а свет. Синенький такой. И вполне пригодный, чтобы осмотреться.