Будда - [130]
Первоучитель, пока не обрел собственное учение, чутко и внимательно относился к духовным поискам своих первых наставников. Если даже что-то в их философских рассуждениях и медитативных практиках его не устраивало, он отходил в сторону, но был всегда благодарным этим людям и не менял к ним уважительного отношения. Подобным образом он возвращал своим учителям гуру — дакшину, долг за полученные знания.
Ошеломительной неожиданностью стала для него встреча в толпе учеников Удраки Рамапутры брахмана, о котором ему много говорили близкие люди и которого он никогда не видел. Это был живший целомудренной жизнью уже немолодой монах по имени Конданна, предсказавший ему, новорожденному, духовное поприще. Он сблизился с этим человеком. Вскоре Конданна станет одним из пяти аскетов, с которыми он будет умерщвлять собственную плоть.
Все чаще и чаще Сиддхартха Гаутама общался с отшельниками. Они его уверяли, что отыскали виновника всех человеческих бед. Источник зла находился настолько близко, что им не приходилось далеко ходить. Это было их собственное тело. Ненасытное, капризное, требовательное. Присущие этому телу желания большей частью невозможно было удовлетворить. Вот почему оно постоянно мстило человеку. В ход шли управляемые телом чувства. Как только начиналась борьба между «хочу» и «не могу», страдания неимоверно увеличивались. С этими страданиями человек не знал ни отдыха, ни покоя. Что предлагали отшельники? Морить тело голодом, истязать йоговскими упражнениями, чтобы оно не посмело даже пикнуть! Превратить человека в доходягу, а его тело держать в повиновении, постоянно унижая и преследуя. Вот тогда-то человек, как уверяли аскеты, доведя свое тело до полного изнурения, избавится от страданий и свободно вздохнет.
Суровым самоограничением, аскезой среди отшельников тогда пользовались все кому не лень. Она оставалась для Сиддхартхи Гаутамы, как ему казалось, единственным средством для достижения духовного пробуждения. Теперь ему приходилось полагаться на самого себя в попытках побудить сознание к просветлению. Постом и самоистязанием, как утверждали аскеты, достигается блаженная расслабуха — состояние, увеличивающее самоуважение и укрепляющее силу воли. Рассказы об аскетических подвигах ведических риши заменяли в то время детективные истории. Людям становилось легко и спокойно на душе, когда они в качестве иллюстраций к этим рассказам встречали на дорогах ходячие скелеты. К тому же все эти странники путешествовали немытыми и обросшими. Патлатые и бородатые отшельники олицетворяли людей из странной и таинственной жизни, непосредственно соседствующей с вожделенным пространством, называемым вечностью. Казалось, они помучаются еще немного и навсегда избавятся от бесконечных перерождений. В сравнении с ними собственная жизнь обычных людей выглядела, с одной стороны, вполне благополучной, а с другой — безнадежно заурядной, не сулящей посмертного блаженства.
В среде бродячих аскетов существовало убеждение, что тело, основательно высушенное постоянным недоеданием, подобно сухому дереву. Оно хорошо горит и разбрызгивает вокруг себя, словно раскаленные искры, обжигающие мысли об освобождении из круговорота сансары. При таком взгляде на аскезу отступал страх перед страданиями, неминуемо возникающими в ходе медленного умерщвления тела.
Аскеты были убеждены, что, сознательно уродуя себя и моря голодом, они укрепляют дух, а Вселенная, видя эти самоистязания, раскрывает им свои объятия, а заодно и секреты. Заслуженной для них наградой будет освобождение от цикла рождений, смертей и новых рождений.
«Непревзойденного состояния высочайшего покоя» — вот чего добивался Сиддхартха Гаутама. Он отважился покинуть налаженное духовное хозяйство Удраки Рамапутры. Оно крепло и процветало благодаря не только таланту старого мастера йоги и медитации, но и самозабвенному труду и энтузиазму преданных ему семисот учеников, идущих к самоусовершенствованию уверенным шагом. Многому научился там Сиддхартха Гаутама, но чего у него точно не было, так это уверенности, что он и на этот раз не ошибся в своем выборе и оказался на верном пути. Все в хозяйстве нового учителя было грандиозно, красиво и продуманно, но то, что хотел узнать Сиддхартха, в нем отсутствовало. Опять его уделом стали бездомность и заброшенность, зато у него не было ни перед кем никаких обязательств. Никто не мешал ему думать. Он был свободен.
Вот как он описывает свою последующую жизнь: «Я странствовал переходами по стране Магадхов, пока со временем не прибыл в Сананигаму около Урувилвы. Там я увидел чудесную местность с восхитительной рощей, кристально чистой рекой с приятными пологими берегами и близлежащей деревней для сбора подаяний»[288].
Глава восьмая
В НЕСКОНЧАЕМЫХ МЕТАМОРФОЗАХ ЖИЗНИ-СМЕРТИ-ЖИЗНИ
