Будда из Бенареса - [46]
— Мы должны выступать единой силой. Поэтому я настаиваю, чтобы у нас была одинаковая одежда — темно-красная или, на крайний случай, желтая. Конечно, деньги понадобятся, и я попробую их раздобыть…
— Ты будешь грабить купцов по дорогам? — ехидно осведомился Нагасамала.
Девадатта даже не удостоил его взглядом.
— Кроме того, следует брить головы. Это касается всех. Длинные косы и грязные пучки на макушках выходят из моды. Если мы будем похожи на брахманов, оставивших алтари, людям это понравится.
Нагасамала и Мегия запротестовали в один голос.
— Поймите, у нас найдутся враги и недоброжелатели, — устало сказал Девадатта. — Нас начнут высмеивать, нас постараются не замечать, на наших учеников будут нападать. И не забывайте о бхайравах и их вожде Ангулимале. Мы должны быть готовы ко всему. Сейчас каждый из нас носит с собой четки, сито из овечьих волос, зубочистку и чашу для подаяний. Все. Но если мы будем брить головы, это позволит каждому носить с собою еще и бритву. Ясно вам?
— Мне кажется, Сиддхарта учил не так, — нерешительно сказал Тисса. — Мне кажется, Сиддхарта учил так «Нельзя налагать наказания на существа, желающие счастья, ибо…»
— Сиддхарта сам не увидел счастья, — жестко перебил его Девадатта. Наступила тишина, и он добавил: — В этом мире, конечно. Не в мире нирваны, куда он вчера ушел.
Тисса повернулся к Моггалане, но тот уже снимал амулеты из змеиных костей.
— Срединный путь, — сказал бывший атхарван, развязывая узел на затылке. — Сиддхарты нет, но Срединный путь у нас остался. Поступим, как он говорит.
Девадатта кивнул Упали, и цирюльник взялся за дело. Из хижины шраманы вышли обритыми наголо, с сознанием неизбежности перемен.
Ясу Девадатта отправил за Кимбилой. Молодой магадх не сразу понял, чего от него добиваются, но потом ухмыльнулся и согласился на все. Девадатта пообещал сделать его своей правой рукой, если беседа с пратихарой пройдет удачно.
— Есть вещи, о которых можем знать только мы двое, — тихо и значительно произнес Моггалана, когда они остались одни. — Ты понимаешь, о чем я?
— Разумеется.
— С тобой я буду откровенен. — Бывший атхарван скосил глаза в угол. — Сегодня ты рассказал красивую легенду… Ей уже верят. И все-таки я хочу знать — он точно ушел? Может быть, ты расскажешь мне, как это случилось? Был ли это укус змеи или…
Девадатта сохранял на лице озабоченное и серьезное выражение, хотя ему было почти смешно. Неужели он когда-то боялся этого заклинателя крыс и червей? Сейчас Девадатте казалось, что он видит мысли в голове Моггаланы, словно зерна риса на дне ковша. Он положил руку собеседнику на плечо.
— Тебе не о чем беспокоиться, друг. Община в Велуване — твоя.
Моггалана понимающе кивнул.
— И еще — по поводу моего архатства. Я хочу знать, Сиддхарта и вправду это предрек?
— Видишь ли, у моего Царственного Брата не было времени поведать мне обо всем. У него очень быстро разрушались ассавы…
— Ты понимаешь, что ты взял на себя? — нахмурился Моггалана.
— Я все понимаю! — перебил его Девадатта. — Главное, я понимаю, что нашей общине нужен учитель-садху, опытный и мудрый, уважаемый всеми. Такой, как ты.
— Допустим, но…
— Учитель должен быть хорошим магом и хорошим проповедником. Ему предстоит говорить перед толпами людей, смирять недовольных, поддерживать слабых, карать неугодных, вселять силы в колеблющихся. Он должен знать, что происходит за его спиной, и без умения путешествовать вне тела ему тоже не обойтись…
— Вне тела? — удивился бывший атхарван. — Конечно, я слышал, будто древние риши обладали этим умением, однако…
— Древние риши выходили из тела через сердце и возвращались через макушку. Это не слишком надежный способ, мне больше нравится другой, с помощью праны. Ты закрываешь глаза и, стиснув зубы, прижимаешь язык к нёбу, сдерживая вдохи и выдохи. Первое время ощущения довольно болезненные, но уже через несколько недель упорных упражнений у основания позвоночника ты чувствуешь пробуждение силы. Эта сила восходит кверху упругим волнообразным движением, подобно змее. Ты произносишь «Аум» и на выдохе выскальзываешь через собственное горло…
Глаза Моггаланы беспокойно забегали. Узкоплечий, с маленькой обритой головой, сейчас он больше походил на придворного писаря, чем на садху.
— Это очень любопытно, но…
— Для пользы нашего дела мы провозгласим тебя архатом или… Или буддой. Буддой даже лучше, ведь архатов в долине немало, а о Буддах почти забыли. В самом деле, почему нет? Старики еще рассказывают о будде по имени Дипанкара, который творил гроздья чудес и не умирал целую кальпу…
Моггалана прервал его:
— А сколько учеников ты возьмешь в Кошалу?
— Я возьму тех, от кого откажешься ты.
— Пожалуй, мне хватит и сотни.
Девадатта недоуменно воззрился на него.
— Ты удивляешь меня. Сто — это мало. У лотосовых стоп будущего будды должно быть больше монахов.
— Знаешь, откровенно говоря… — Моггалана поскреб бритый затылок. — Я еще не готов.
— Ты боишься?
— Дело не в страхе. Просто мне нужно время, чтобы привыкнуть… к новому положению вещей.
Юноша вскочил на ноги и закружил по хижине, как оса.
— О, дротик богов! О, бык-громовержец! О, кроны смоковниц! — горестно восклицал он, поддавая ногой косу Нагасамалы. — О, лучше бы меня полили кипящим маслом! Опустили в воду по самые губы! Ты понимаешь, что ставишь под удар все? Ты понимаешь, что так можно все погубить?
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Выпускник театрального института приезжает в свой первый театр. Мучительный вопрос: где граница между принципиальностью и компромиссом, жизнью и творчеством встает перед ним. Он заморочен женщинами. Друг попадает в психушку, любимая уходит, он близок к преступлению. Быть свободным — привилегия артиста. Живи моментом, упадет занавес, всё кончится, а сцена, глумясь, подмигивает желтым софитом, вдруг вспыхнув в его сознании, объятая пламенем, доставляя немыслимое наслаждение полыхающими кулисами.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Ник Уда — это попытка молодого и думающего человека найти свое место в обществе, которое само не знает своего места в мировой иерархии. Потерянный человек в потерянной стране на фоне вечных вопросов, политического и социального раздрая. Да еще и эта мистика…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.
Школьный учитель Томас Шилд волею судеб оказывается вовлеченным в непростую жизнь семьи своего воспитанника Чарльза Франта, который знакомит наставника с лучшим школьным другом Эдгаром Алленом По, будущим гениальным писателем и мистификатором: жизнь юного Эдгара началась с таинственного исчезновения его отца, а закончилась не менее таинственной смертью самого По.
Новый роман Елены Хаецкой — это попытка пройти по следам поручика Мишеля Лермонтова, жизнь и смерть которого оставили потомкам множество загадок Почему его творчество так разнородно? Почему секунданты его дуэли так дружно лгали на следствии? Что за тело видели у подножия Машука день спустя после дуэли, если убитого поручика сразу же доставили в Пятигорск? Кем же был на самом деле этот юноша, поэт Михаил Юрьевич Лермонтов?
Рим, 1221 год. После смерти Доминика Гузмана, основателя ордена доминиканцев, список с именами трех неизвестных вместе со свидетельствами, данными к канонизации Доминика, был надежно спрятан, а копия, запечатанная в иконе Пресвятой Девы Марии, впоследствии была тайно увезена в Новую Францию. В романе прослеживаются жизненные пути двух молодых людей XIX века - амбициозного и самоуверенного генуэзца и талантливого художника из деревенского прихода в Нижней Канаде, - которых фатальные обстоятельства забрасывают через три континента, где их такие непохожие судьбы переплетаются в штрафной колонии в Новом Южном Уэльсе, в Австралии, и их участь решается благодаря удаче, честолюбию и вере.
Кельн, 1413 год. В этом городе каждый что-нибудь скрывал. Подмастерье — от мастера, мастер — от своей жены, у которой в свою очередь были свои секреты. Город пестовал свои тайны, и скопившиеся над сотнями крыш слухи разбухали, подобно жирным тучам. За каждым фасадом был сокрыт след дьявола, за каждой стеной — неправедная любовь, в каждой исповедальне — скопище измученных душ, которые освобождались от своих тайных грехов, перекладывая их на сердце священника, внимающего горьким словам.Город потрясло страшное убийство магистра Кельнского Университета, совершенное при странных обстоятельствах.