Будапештская весна - [7]

— Пустые слова! Ими сыну не поможешь! Пойми же, прошу тебя, что оставаться им здесь ни в коем случае нельзя. Ведь если их начнут искать, то прежде всего придут сюда. Возвращаться в часть они не хотят — здесь я молчу, это пусть решают под собственную ответственность. Но, собственно говоря, формировать в своей квартире гарнизон из беглых солдат я просто не разрешу… Да-да, плац-команду из дезертиров, — повторил он то же самое другими словами: уж очень ему понравилась собственная мысль.

Гажо почувствовал, как лицо его багровеет от прилива крови.

— Обо мне прошу не беспокоиться, я и сам здесь не останусь!

— Скажите пожалуйста! А куда вы денетесь? Будете ночевать на улице? Вы просто забываете, что я учитель… смешно! Ступайте к любому своему родственнику или знакомому, все равно там вы будете в большей безопасности. Да вот, например, пятикомнатная квартира Эндре Коха, она сейчас совершенно пуста…

Золтан, точно над ухом у него жужжало надоедливое насекомое, не больше комара, с полным безразличием водил ногтем по скатерти. Однако, услышав последнюю фразу, он встрепенулся и спросил отца:

— А куда уехали Кохи? На Запад?

Эндре Кох, родственник матери, работал главным инженером на одном крупном машиностроительном заводе, и в силу различных обстоятельств встречаться им приходилось редко. Его семья жила в Пеште, на улице Ваци, и, после того как завод был демонтирован, выехала в Австрию. Ключ от квартиры Кохи оставили Пинтерам.

— Осел он лопоухий! — покачал головой директор. Видя, что никто ему не перечит, он после только что пронесшейся бури попытался отыграться за счет третьей стороны. — Неделями ломает себе голову, просит у всех совета, а в конце концов уезжает! Можно подумать, что ему, Эндре Коху, ничего за это не будет! Глупое заблуждение: по меньшей мере это будет стоить ему должности! Я не удивлюсь, если после всего происходящего одержат верх жаждущие мщения проеврейские элементы. Самому мне, разумеется, опасаться нечего, но Шейлок не станет мерить на аптекарских весах, на сколько у Эндре Коха квалификации и на сколько коррупции. Он его просто выгонит вон, а на его место посадит кого-нибудь из своих. Мы уже видели смену режима… и не только видели, но и пережили…

Нервозность директора росла; впрочем, домой он вернулся уже раздраженным. Послеобеденные часы он провел не в школе, и все присутствующие, за исключением Гажо, хорошо знали это. Он был у любовницы, чье имя они тоже знали, — у Пирошки Шароши, тридцатилетней учительницы, жившей в центре города, с которой он вот уже три года проводил каждый вечер. Сегодня у них произошла очередная ссора. Учительница снова настаивала, чтобы директор бросил семью и женился на ней. Однако и на этот раз ей не удалось добиться от него определенного ответа, и она просто выставила его за дверь.

— Смена режима… только прошу правильно меня понять… речь идет всего-навсего о замене одной бюрократии другой. Эпоха революций давно миновала, ныне это признают даже марксисты-ортодоксы. Ведь Маркс предсказывал, что сначала социализм восторжествует в промышленно развитых странах. А получилось как раз наоборот: революция вспыхнула в полуазиатской, отсталой России. Разумеется, и это оказалось, собственно говоря, не тем, чем надо: родился лишь новый вид бюрократии. Надо трезво смотреть на вещи. Взять хотя бы городского квалифицированного рабочего или, если хотите, шахтера: по вечерам он копошится в собственном саду, а его сына, когда он нарядится в субботу вечером, чтобы пойти на танцы, даже я не отличу от отпрысков мелкобуржуазных семей, воспитанных на последних кинофильмах. У крестьянина одна мечта — жить по-городскому; он уже разрешает своей дочери стричь и завивать волосы, покупает ей велосипед, а завтра, возможно, купит даже пианино. Есть у нас в школе ученик по фамилии Барань…

Золтан слегка задремал, сидя за столом, но тут не удержался и перебил отца:

— Да уж конечно, в Гечейе, где мы были в прошлом году на практике, батраки наверняка копили деньги на пианино — именно поэтому они ели всю неделю жуткую бурду, а в ноябре еще ходили босиком…

Директор воздел руки к небу:

— Откуда тебе знать крестьянина?! Крестьянский уклад у нас формировался тысячи лет, это самый таинственный, самый сложный характер! Ты случайно что-то заметил и сразу возводишь это в закон, раз сам видел. А в то же самое время не видишь, что Венгрия постепенно и незаметно выродилась в мещанскую страну, где может смениться лишь форма бюрократии, а революции больше никогда не будет…

Гажо, щелкавший орехи, чтобы не терять времени даром, слушая рассуждения директора, вдруг встрепенулся:

— Стреляют…

Элемер Пинтер не любил, когда кто-то прерывал ход его мыслей:

— Что такое?

— Русская артиллерия… — Гажо рукой указал на окно. Вдали снова слышалась орудийная канонада.

— Да, доложу я вам! Спасибо великому другу нашего народа Адольфу Гитлеру… да и сам он не больше чем спятивший с ума мещанин! Маляр в маске Зигфрида, теперь уже в третьем акте. Остроумно написал, скажу я вам, Сальвадор да Мадарига…

Однако на этот раз изложить свои взгляды директору так и не удалось. Неожиданно стены здания потряс гулкий взрыв. Всем почудилось, что дом вот-вот рухнет. Посыпались оконные стекла, комната вмиг наполнилась пылью и дымом, со стен одна за другой попадали картины. Люстра закачалась, отбрасывая на стены колеблющиеся тени. Геза, побледнев, рывком вскочил со стула. Директор от страха взвизгнул неестественно высоким фальцетом и, втянув голову в плечи, пригнулся к столу. Но пострадавших не оказалось. Выяснилось, что на спортивной площадке перед домом разорвался снаряд, слегка встряхнув здание, причем воздушной волной выбило оконные стекла на всех пяти этажах фасада.