Будапештская весна - [185]
— Во всяком случае, так, чтобы в конце концов наша команда не разлетелась бы в разные стороны без гроша в кармане. Когда каждый уходит куда глаза глядят…
— В самое ближайшее время мы поручим организовать тебе наше следующее турне, и ты каждого из нас озолотишь, — холодно заметил Петерфи.
— Видишь ли, Тибор, я мог бы говорить что угодно, если бы у моего тестя в Чикаго была собственная типография.
— Ну тебе-то бояться нечего. В крайнем случае, вернешься на родину, как ты это сделал в пятьдесят втором году, и сделаешь там заявление, в котором обрушишься на капитализм.
— Полегче на поворотах, старина! Здесь уж ты не покомандуешь нами.
— Ладно, ладно! Мой отец ведь не был жандармским офицером.
— Ребята, ребята, что это вы надумали? Не теряйте разума, — начал утихомиривать обоих Руди Шмидт, но примирить старых противников было не так-то легко. Разгоревшийся спор захватил и остальных. Все громко заговорили.
Блашко, размахивая длинными руками, сказал:
— Выходит, Анти Куруцу, который уже выклянчил себе тренерскую работу, можно плевать на всех, да?
— Я? Ты что, белены объелся?
— Не притворяйся глупеньким. Ты думаешь, я не знаю, о чем ты договаривался в Нью-Йорке с тем агентом?
— А ты с радостью согласился бы и на должность статиста, только тебя не возьмут, так как ты поздороваться и то не можешь по-английски.
— Да, конечно, здесь придется работать, — заметил Додо Рац. — Здесь нет таких должностей, чтобы за зарплатой можно было послать собственную мамашу…
— Очень прошу тебя, Додо, лучше не вмешивайся! — оборвал его Блашко. — Всем прекрасно известно, что лично ты уехал из Венгрии только для того, чтобы отделаться от собственной жены.
Правда, сам Блашко тоже оставил в Венгрии беременную жену. Вот уже несколько недель он не получал от нее никаких известий и сильно нервничал.
Во время этого спора самым спокойным оставался Руди Шмидт. Он оказался настолько предусмотрительным, что еще в ноябре вывез свою семью в Вену, где она и ожидала его окончательного решения.
— Ребята, давайте не будем поедом есть друг друга. Что нам это даст, а?.. Наша беда в том, что мы, кроме игры в водное поло, ни на что больше не способны. А здесь на это не проживешь. Здесь ватерполист — не профессия…
Вскоре спор прекратился, так как снова началась программа ревю. На сцену опять вышли те же самые женщины, что и в первом отделении, только в других одеждах, а затем появилась блондинка в халатике, которую мы еще не видели. Рядом с ней поставили шкафчик и прозрачную стеклянную ванну. Девушка надула губки и изобразила на лице такую лучезарную улыбку, какая обычно бывает у людей, весьма довольных собой. Она легко двигалась по сцене в такт музыке. Вот она плавно наклонилась, сбросила с себя халатик и вошла в ванну. Свет в зале погасили, но сама ванна освещалась откуда-то изнутри. Сквозь стеклянные стенки ванны хорошо было видно, как девушка плескалась в зеленоватой воде. Приняв ванну, девушка вышла на помост и, завернувшись в махровую простыню, обсушила тело. Короче говоря, она, разыгрывая сценку подготовки к свиданию, не спеша и тщательно одевалась, придирчиво выбирая себе белье, затем натянула чулки, черные кружевные трусики, комбинацию, и все это она проделывала настолько грациозно, что другие девушки просто меркли в сравнении с ней. Глядя на нее, можно было поверить, что она способна очаровать любого мужчину. Потом она надела шляпку, шубу и еще раз покрутилась перед зеркалом со счастливой многообещающей улыбкой…
Руди Шмидт пошел в отель, а остальные решили заглянуть в другое кабаре, владельцем которого якобы был венгр. Однако Моцинг захотел остаться здесь: видимо, он уже подыскал себе тут какую-то подружку. Я тоже не ушел, надеясь, что, может быть, блондиночка выступит еще раз.
Дойдя до дверей, вернулся и Очи, но направился не к нашему столу, а к стойке бара, где, усевшись на высокий стульчик, сразу же завел дружескую беседу с молоденькой курносенькой девушкой, которая так на него походила, что их смело можно было назвать братом и сестрой.
Подошедший к нам официант тихонько спросил, не хотим ли мы пригласить к себе кого-нибудь из девушек. Моцинг немного говорил по-английски и потому сразу начал объяснять, кого бы он хотел видеть. Я помог ему и как бы от его имени сказал официанту, что мы оба хотели бы познакомиться с блондиночкой, которая только что на виду у всех принимала ванну. Официант исчез. Сердце у меня учащенно забилось, так как до сих пор мне никогда не приходилось иметь дело с женщиной из ночного кабаре.
Девушки появились спустя несколько минут. Блондинка была в простом закрытом платье. После столь блистательного парада она показалась настолько скромной, что я не сразу ее узнал. Вторая женщина была черноволосая, довольно полная, в зеленом вечернем платье с большим вырезом. Она тоже выступала в программе.
Они непринужденно протянули нам руки и представились. Блондинку звали Дженни, а ту, в зеленом платье, Сарой.
Моцинг спросил дам, что они будут пить, и обе ответили: «Коньяк!» Когда принесли коньяк, дамы мигом опустошили свои рюмки и заказали еще. Потом они попросили сигарет, и мы купили им по пачке «Пол Мэлл».
Рассказы букеровского лауреата Дениса Гуцко – яркая смесь юмора, иронии и пронзительных размышлений о человеческих отношениях, которые порой складываются парадоксальным образом. На что способна женщина, которая сквозь годы любит мужа своей сестры? Что ждет девочку, сбежавшую из дома к давно ушедшему из семьи отцу? О чем мечтает маленький ребенок неудавшегося писателя, играя с отцом на детской площадке? Начиная любить и жалеть одного героя, внезапно понимаешь, что жертва вовсе не он, а совсем другой, казавшийся палачом… автор постоянно переворачивает с ног на голову привычные поведенческие модели, заставляя нас лучше понимать мотивы чужих поступков и не обманываться насчет даже самых близких людей…
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Перед летчиком-асом, легендой воздушного штрафбата Борисом Нефёдовым по кличе «Анархист» ставят задачу создать команду сорвиголов, которым уже нечего терять, способных на любые безумства. Их новое задание считается невыполнимым. Все группы пилотов, пытавшихся его выполнить, погибали при невыясненных обстоятельствах. Операцию лично курирует Василий Сталин. Однако задание настолько опасно, что к делу привлекают Вольфа Мессинга.
Летчика-истребителя Андрея Лямина должны были расстрелять как труса и дезертира. В тяжелейшем бою он вынужден был отступить, и свидетелем этого отступления оказался командующий армией. Однако приговор не приведен в исполнение… Бывший лейтенант получает право умереть в бою…Мало кто знает, что в годы Великой Отечественной войны в составе ВВС Красной армии воевало уникальное подразделение — штрафная истребительная авиагруппа. Сталин решил, что негоже в условиях абсолютного господства германской авиации во фронтовом небе использовать квалифицированных пилотов в пехотных штрафбатах.
Страшное лето 1944-го… Александр Зорин не знал, что это задание будет последним для него как для командира разведгруппы. Провал, приговор. Расстрел заменяют штрафбатом. Для Зорина начинается совсем другая война. Он проходит все ужасы штрафной роты, заградотряды, предательства, плен. Совершив побег, Саша и другие штрафники уходят от погони, но попадают в ловушку «лесных братьев» Бандеры. Впереди их ждет закарпатский замок, где хранятся архивы концлагерей, и выжить на этот раз практически невозможно…
Диверсант… Немногим это по плечу. Умение мастерски владеть оружием и собственными нервами, смелость и хладнокровие, бесконечное терпение и взрывной темперамент в те секунды, когда от тебя, и только от тебя, зависит победа над смелым и опасным врагом…