Будапештская весна - [161]
Тут уж всем собравшимся стало ясно, что дело принимает весьма серьезный оборот.
— Скажи, пожалуйста, — продолжал Колонитч, — ты читая пьесу Беренца?
Вопрос прозвучал столь неожиданно и смело, что все буквально оцепенели, а рука директора, в которой он держал сигарету, остановилась на полпути от пепельницы до рта. Все хорошо знали, что вот уже несколько лет директор не читает пьес, а рукописей в театре полным-полно. Самое большее, что он делал, так это перелистывал некоторые из них, а затем на основе кратких отзывов других составлял свое мнение. Даже сам ставя спектакль, он знакомился с текстом пьесы только на первой репетиции. Разумеется, это было известно всем, однако никто никогда не заговаривал об этом, так как это считалось нетактичным…
Однако поскольку вопрос был задан, на него так или иначе следовало отвечать. Директор понимал, что если бы он лично прочитал пьесу Беренца, то не мог бы не заметить совпадений и, следовательно, оказался бы виновным в первую очередь.
— А ее нужно было читать? — спросил он с кислой миной и недоуменно пожал плечами.
— Как так? — в свою очередь удивился Колонитч. — Не прочитать единственную венгерскую пьесу, предложенную к постановке в начале сезона? Она у вас несколько недель лежала на письменном столе… Как же вы решились включить ее в репертуар, даже не прочитав?.. И отдали непрочитанной в другой театр?
Колонитч прекрасно понимал, что все его слова — не что иное, как демагогия, но чего не сделаешь ради собственного спасения… Как бы там ни было, поединок начался, и теперь припертым в угол оказался директор театра. Хорошо еще, что в этот момент подали кофе и директор объявил короткий перерыв. Директор понимал, что ему немедленно нужно ответить Колонитчу, и вдруг спросил, будто это только сейчас пришло ему в голову:
— Скажи мне откровенно, вписывал ты что-нибудь из одной пьесы в другую или нет?
— Разумеется, нет.
— Ну тогда почему же ты так сразу и не сказал? — Директор развел руками. — Об этом весь разговор. Так и нужно было сказать!.. Пока дитя не заплачет, мать не знает, что ему нужно…
Все засмеялись, и лед напряженности был моментально сломан. Дальше все пошло как по маслу. Директор назвал все сплетни очень глупыми, не имеющими под собой никакой почвы, подчеркнув, что среди порядочных людей и речи быть не может ни о каком плагиате. А если кому и после этого захочется почесать язык, то он уж найдет управу на клеветника — как-никак сейчас не 1950 год…
Остальные присутствующие на совещании предпочли отмолчаться, понимая, что все это касается только директора и Колонитча. И только секретарь профсоюзов, пожилой артист на выходных ролях, уходя с совещания, пробормотал себе что-то под нос.
Однако сохранить эту историю в тайне не удалось. Элемер Дручак обязан был доложить об этом в министерстве, а Баттаи, без ведома Колонитча, разразился острой статьей под заголовком «Глаз рентгена», в которой гневно обрушился на таких директоров театра, которые, не читая пьес, осмеливаются давать им оценку. Постепенно история эта стала известна всем и дошла до драматурга Докаи, который в свою очередь возмутился тем, что его драму поставили под сомнение, и начал угрожать, что дойдет до самых высоких лиц, но так дело не оставит…
В конце театрального сезона директора перевели в другое место, и этим никто не был удивлен. Театр же подлежал реорганизации: наряду с драматическими предписывалось ставить и музыкальные пьесы. Во главе такого театра нужно было поставить человека, который бы хорошо разбирался в музыке. Кандидатур выдвинули много, но все претенденты так перегрызлись между собой, что ни одного из них уже нельзя было назначить на эту должность.
Между тем наступил сентябрь. Приближался день открытия нового сезона. И тут Дручака вдруг осенило: а почему бы не назначить директором Колонитча? Он уже несколько лет работает в этом театре, хорошо знает труппу, к тому же он хороший музыкальный критик. Начальство обрадовалось такому предложению, так как всем надоело заниматься этим вопросом. Для Колонитча такое назначение явилось полной неожиданностью: как-никак в то время он оказался самым молодым директором театра!
Вскоре Липот не только примирился с Терени, но даже назначил его на должность театрального драматурга. За это время Роби тоже сообразил, что ему выгоднее вернуться на круги своя, хотя прежнее доверие к себе он, разумеется, несколько подорвал. Между Липотом и Роби установились корректные отношения. Золи Баттаи постепенно тоже простил отступника, и скоро статьи Терени опять начали появляться в журнале. Правда, пока ему давали небольшие и скромные задания…
Роби, желая отблагодарить Липота и продемонстрировать ему свою преданность, надоумил своего племянника Белу Трайбера, историка по профессии, опубликовать в одном научном журнале статью, в которой довольно подробно, на основе документов, исследовать деятельность статс-секретаря графа Липота Колонитча, отца Липота, а также эстергомского епископа. Их деятельность автор статьи назвал прогрессивной, опровергнув тем самым все, что на них наговаривали раньше…
Колонитч, работая директором театра, продолжал оставаться одним из главных сотрудников журнала, а также членом и даже председателем нескольких комиссий. Колонитч не раз выезжал за границу: то в составе делегации, то на летний отдых на собственной машине. Сначала у него был «вартбург», позже он сменил его на лучшую марку. Гизи тоже хорошо водила машину…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
Перед летчиком-асом, легендой воздушного штрафбата Борисом Нефёдовым по кличе «Анархист» ставят задачу создать команду сорвиголов, которым уже нечего терять, способных на любые безумства. Их новое задание считается невыполнимым. Все группы пилотов, пытавшихся его выполнить, погибали при невыясненных обстоятельствах. Операцию лично курирует Василий Сталин. Однако задание настолько опасно, что к делу привлекают Вольфа Мессинга.
Страшное лето 1944-го… Александр Зорин не знал, что это задание будет последним для него как для командира разведгруппы. Провал, приговор. Расстрел заменяют штрафбатом. Для Зорина начинается совсем другая война. Он проходит все ужасы штрафной роты, заградотряды, предательства, плен. Совершив побег, Саша и другие штрафники уходят от погони, но попадают в ловушку «лесных братьев» Бандеры. Впереди их ждет закарпатский замок, где хранятся архивы концлагерей, и выжить на этот раз практически невозможно…
Летчика-истребителя Андрея Лямина должны были расстрелять как труса и дезертира. В тяжелейшем бою он вынужден был отступить, и свидетелем этого отступления оказался командующий армией. Однако приговор не приведен в исполнение… Бывший лейтенант получает право умереть в бою…Мало кто знает, что в годы Великой Отечественной войны в составе ВВС Красной армии воевало уникальное подразделение — штрафная истребительная авиагруппа. Сталин решил, что негоже в условиях абсолютного господства германской авиации во фронтовом небе использовать квалифицированных пилотов в пехотных штрафбатах.
Диверсант… Немногим это по плечу. Умение мастерски владеть оружием и собственными нервами, смелость и хладнокровие, бесконечное терпение и взрывной темперамент в те секунды, когда от тебя, и только от тебя, зависит победа над смелым и опасным врагом…