Будь моей - [22]
— Честно? — Джон встал и двинулся ко мне. Встал передо мной и положил руки мне на бедра. — Неловко говорить, но я возбужден. До чрезвычайности…
Он прижал меня к себе. У него была эрекция.
Прошлой ночью, после занятий любовью (можно ли назвать это любовью? Джон толкнул меня сначала на бок, затем на живот, вошел в меня сзади, бормоча: «Как думаешь, этого хочет твой механик?» — схватил меня за грудь, сдавил ее ладонью, зажав сосок так сильно, что у меня перехватило дыхание, и, к своему стыду, я быстро кончила) он заснул, а я долго лежала без сна.
Слишком долго.
Утром проснулась измученной.
В утреннем свете кухня предстала передо мной словно затянутая пеленой — все окутано какой-то дымкой, как будто от изнеможения ни на чем не можешь сосредоточить взгляд, да еще в ушах надоедливый звон. Позвонить, сказать, что я заболела? Но я уже и так брала отгулы на прошлой неделе, чтобы побыть с Чадом. Если и сегодня пропущу уроки, студенты меня не поймут. Отстающие совсем скиснут. А те, кто старается, почувствуют себя обманутыми. Еще одна дрянная халтурщица училка. Пришлось идти.
Я выпила чашку черного кофе, стоя у кухонного окна босиком и в одном халате. Джон, уходя на работу, легонько куснул меня за шею и сказал: «Веди себя хорошо».
В темном костюме он выглядел сногсшибательно. Ухмыльнулся мне, когда перешагивал порог черного хода, а я вдруг вспомнила, как заволновалась, впервые увидев его за стойкой бара. Опасный тип, подумала я тогда. Слишком красивый. Тип мужчины, из-за которого дергаешься всякий раз, когда на горизонте появится какая-нибудь смазливая особа. Конкурентка! Наверное, за ним постоянно бегают девицы.
Или он за ними. Я не сомневалась, что он отлично знает, как красив и какую власть это ему дает. Какой мужчина не злоупотребит такой властью? Эти голубые с прозеленью глаза. Отличная фигура.
Бабник, не пропускающий ни одной юбки, — так моя мама называла мужиков определенного типа, вкладывая в это понятие и осуждение, и восхищение. Она любила мужчин с глубоко потаенной внутренней страстью. Какой смысл тратить время на всяких амеб: ни рыба ни мясо?
Но, как выяснилось, Джон вовсе не был опасным.
Джон оказался самым надежным мужчиной в мире.
Когда мы шли по тротуару, он всегда оттеснял меня от проезжей части, чтобы ни одна машина меня не задела и не забрызгала грязью. После рождения Чада Джон понаставил индикаторы дыма — не какую-нибудь пару штук, а по всему дому, в каждой комнате. Даже стрельба из пистолета 22-го калибра по белкам, скачущим по нашей крыше, была в первую очередь продиктована стремлением уберечь покой семьи. Ни разу за все двадцать лет у меня не мелькнуло и тени подозрения, что муж мне соврал или что-то от меня скрыл, не желая делиться сокровенными мыслями.
Нет. Если он когда-нибудь и смотрел на другую женщину, то только когда меня не было поблизости.
Вне всяких сомнений, он смотрел на других женщин. Все мужчины смотрят. Бегуньи, мотоциклистки, студентки колледжа в коротеньких юбочках на автобусной остановке.
Но лично я не могла вообразить себе ничего подобного.
Преданность Джона казалась такой незыблемой, что я совершенно не представляла себе, как он, подобно всем прочим мужчинам планеты, провожает глазами девушку в шортах и бикини, в летний день выставляющую напоказ голую спину, бедра и ноги, — оправдываясь перед собой, что он не нарочно, он просто едет мимо в машине.
Смотрел ли он когда-нибудь на другую женщину?
Смотрит ли сегодня?
И если нет, то какова цена такой верности?
Или тот, кто хранит преданность, сам за нее и расплачивается?
А может, платить по счетам предстоит объекту этой преданности — то есть мне? Может, цена верности — двадцать лет брака с красивым, невероятно привлекательным мужчиной, брака без конфликтов и риска, без тайн и сюрпризов? Я ведь всегда заранее знала, что ответит Джон, когда спрашивала, любит ли он меня. Я всегда знала, что, возвращаясь под вечер домой, после напряженного трудового дня, посвященного созданию очередной компьютерной программы («Обожаю свое дело» — это единственное, что он говорил о своей работе, и единственное, что я о ней знала), он войдет в дверь и скажет: «Привет, Шерри? Ты дома?»
Или, если я возвращалась позже его, будет ждать меня, сидя в кресле с газетой в руках.
Но прошлой ночью он на мгновение, когда входил в меня сзади и грубо хватал руками мою грудь, превратился в того незнакомца, каким хотел стать.
Да, наверное именно незнакомцем он и хотел для меня стать («Как думаешь, ты бы чувствовала то же самое, если бы тебя трахал твой механик?»). Очевидно, после всех этих лет я больше не таю для него в себе никаких загадок, впрочем, как и он для меня. Может, поэтому он и возбудился, глядя на меня глазами незнакомца, представляя этого незнакомца внутри меня?
Кажусь ли я ему такой же надежной (и скучной), каким кажется мне он?
Должно ли мне польстить или оскорбить то, что он так возбужден вниманием, оказываемым мне другим мужчиной?
Я снова надела шелковое платье — несмотря на свирепствовавший холодный восточный ветер. Собираясь на работу, я ощущала его ледяные потоки, задувавшие через оконные щели. Стекла так и дребезжали в рамах.
Парень-психопат устраивает бойню в школе. Он предлагает двум своим одноклассницам, Диане и Морин, самим выбрать, которую из них ему застрелить. И одна из девушек произносит роковые слова, прося убить не ее, а подругу… Диана становится взрослой, у нее прекрасный дом, замечательный муж, любимая дочь, и жизнь ее течет размеренно. Но реальна ли эта жизнь или она — всего лишь легкое облачко мечты, промелькнувшее перед мысленным взором?
«Каким-то чудом она поднялась и выбралась на берег прежде, чем мокрая одежда снова потянула ее вниз. Она упала на покрытый коркой льда песок. В ушах гудело. Сквозь туман перед глазами она взглянула на лес и вдруг увидела его — его лицо… Чье лицо?..» Нэнси Хармон, обвиненную в убийстве собственных детей, отпускают на свободу, поскольку главный свидетель исчез, а ее муж покончил с собой. Уехав из Калифорнии на Кейп-Код, Нэнси снова выходит замуж. У нее снова двое детей, и боль потери начинает утихать. Но однажды утром дети исчезают.
В 2000 году любители экстремальных приключений и повышенного адреналина устремились в США, где возникла загадочная, таинственная Зона, которую назвали «Пэгэтори». Все, кто рискнул испытать себя в поединке с Зоной, сталкивались в ней с невероятными явлениями, несвойственными нашему привычному земному миру. Поэтому вскоре сложилось мнение, что Зона представляет собой либо непознанное человеком новое пространственное измерение, либо параллельный мир. Испытания, с которыми любители приключений сталкивались в Зоне, многие называли испытаниями Адом.
«Эта история надолго застрянет в самых темных углах вашей души». Face «Страшно леденит кровь. Непревзойденный дебют». Elle Люси Флай – изгой. Она сбежала из Англии и смогла обрести покой только в далеком и чуждом Токио. Загадочный японский фотограф подарил ей счастье. Но и оно было отнято тупой размалеванной соотечественницей-англичанкой. Мучительная ревность, полное отчаяние, безумие… А потом соперницу находят убитой и расчлененной. Неужели это сделала Люси? Возможно. Она не знает точно. Не знает даже, был ли на самом деле повод для ревности.
Две эпохи. Две женщины. Одно проклятье. Месть пожирает гордую Вивьен Росс. Она жаждет отомстить сектантам, обезглавившим ее родителей. Спасаясь, девушка бежит в далекую Русамию к графу Мавросу – единственному человеку, которому доверял ее отец. Однако он отказывается помочь Вивьен найти убийц, и тогда она призывает древнюю магию, не ведая о расплате. Сто лет спустя Лилия Тигрова смиренно несет звание «Ледяной принцессы», но предстоящее замужество с графом Мавросом пугает ее. Она боится разозлить Смерть. Семейные скелеты жениха только усугубляют положение.
Антон Соколов, молодой ученый работает над изобретением машины по перемещению во времени. Он и его подруга Вера волею судьбы оказываются втянутыми в борьбу за влияние двух крупных корпораций, занимающихся компьютерными технологиями и научными изысканиями. Ненависть и любовь, жизнь и смерть переплетаются в темных лабиринтах мегаполиса. Только вера в себя не дает герою соскользнуть в бездну.
Тёмная сторона. Такая соблазнительная и манящая. Одна лишь мысль о мировом господстве кружит голову сильнее любого вина. Однако Генри Грин, сын потомственных злодеев, иного мнения — он не желает ступать по скользкой дорожке. Издавна известно, что герои получают сверхспособности в результате несчастного случая. Но если всё так просто, то почему города до сих пор не населяют только сверхлюди? Это и пытается выяснить Генри. Однако что бы он ни предпринимал, результат один и тот же — больничная койка. Но жизнь странная штука.
Что делать, если жизнь вдруг покатилась под откос? Мириам, героиня романа «Съешь меня», — нарушительница семейных табу. Когда-то у нее был дом, холодноватый, но надежный муж, обожающий ее сын, но все это бесповоротно утрачено. Проклятая и отвергнутая близкими, Мириам пытается собрать осколки своего существования. Ей не на кого надеяться, кроме себя. Денег нет, друзей нет, крыши над головой тоже нет. Подделав документы, она берет в банке ссуду и открывает маленький ресторан, назвав его «У меня». И в ресторанчике Мириам, которая с головой ушла в работу, начинают твориться чудеса..
«Любовный напиток» — это двенадцать романтических историй и одновременно — дюжина винных этикеток. Легкие и искристые, терпкие и бархатистые, выдержанные и молодые, гармоничные и провоцирующие — вина имеют свой характер, порой ударяют в голову и сводят с ума. «Литературный сомелье» Биба Мерло убеждена, что любого мужчину можно уподобить определенной марке вина. Ассоциации возможны самые неожиданные. Двенадцать любовных эпизодов из жизни двенадцати героинь этого удивительного, тонкого и ироничного романа подтверждают смелую гипотезу автора.
После инсульта восьмидесятипятилетняя Долорс вынуждена поселиться у младшей дочери. Говорить она больше не может, но почему-то домочадцы дружно решили, что бабушка вместе с речью потеряла и слух, а заодно и способность здраво рассуждать. Что совершенно не соответствует действительности — Долорс прекрасно слышит все, о чем говорит между собой молодежь, привыкшая не обращать на ее присутствие никакого внимания, и узнает немало чужих секретов. Беда в том, что она не может вмешаться в конфликты, раздирающие изнутри внешне благополучную семью, не может помочь советом тем, кого любит.