Будь крутым - [8]

— Судя по вашему описанию, машина могла быть любой.

— Да, но я запомнил часть номера. — Чили помолчал. — Если б я был в этом замешан, то не стал бы помогать вам с машиной, верно?

— Так как машина скорее всего краденая, — сказал Даррил, — то какая разница? Этим вы никого не выдаете.

— Номер калифорнийский, семь — ТЛ — четыре и две цифры, которые я не разобрал.

Даррил записал это в блокнот.

— Вы говорите, что машина может быть иностранной. Ну а сам этот мужчина?

— То есть вы хотите знать, не мексиканец ли он?

— А что, он мексиканец?

— Сомневаюсь.

— А он, случаем, не показался вам похожим на русского?

— Понимаю ход ваших мыслей, Даррил, — сказал Чили. — Если это не наша гангстерская разборка, то, может быть, разборка русской мафии. Об этом сейчас столько пишут: организованная преступность с русским акцентом, новое поколение гангстеров. Приезжают сюда, потому что дома нечего красть. — Впервые Чили почувствовал, что может перевести дух. — Томми упомянул каких-то не-янки, пытавшихся его шантажировать, но кто они по национальности — не сказал.

— Он не принял их всерьез? — спросил Даррил.

— Похоже, что так. Рассказывал о каких-то грубиянах — хип-хоперах, о которых столько сейчас пишут. У них перестрелка — обычное дело.

— О каких же хип-хоперах речь? — спросил Даррил.

Спустя немного Даррил Холмс отыскал начальника сыскной службы. Тот сидел в отделе организованной преступности и беседовал с сержантом. Даррил неплохо ладил с лейтенантом Мойерсом, крупным грузным мужчиной. Одевался лейтенант как белый полицейский, занимающийся охраной правопорядка уже лет двадцать, как, собственно, и было на самом деле. Но человек он был приличный, дело свое знал, и у него можно было многому поучиться. Ожидая, пока лейтенант освободится, Даррил разглядывал фотографии на стенде — снимки бандитов, застреленных на улице. У некоторых во рту были дыхательные трубки, что говорило о попытках спасти им жизнь. На каждом снимке фломастером было начертано: УВП — убирайся в преисподнюю. Там же была фотография юноши, покончившего жизнь самоубийством из-за девушки, ушедшей к другому. Юноша снес себе полчерепа из дробовика. Надпись под фотографией гласила: Любовная рана.

Лейтенант закончил беседу с сержантом. Подойдя, он спросил:

— Ну, что показало прощупывание Чили Палмера? Они и вправду просто завтракали вместе?

— Чили сказал, что они договаривались делать картину. Утверждает, что с прошлым это никак не связано, никаких хвостов, насколько он знает, за Томми не тянется, так что я не увидел причины задерживать его. Мне придется еще заняться рэперами — Сином Расселом и его бандой. По словам мистера Чили Палмера, они докучали Томми Афену.

— Как докучают и всем другим, — заметил лейтенант, — одним своим существованием.

— А что касается других свидетелей, — продолжил Даррил, — то я поинтересовался в отделе убийств. Никто из них стрелявшего не признал. Но все они как один утверждают, и это можно принять за основу, что он маленького роста, пожилой и белый. Кое-кто из свидетелей утверждал, что он носит парик, утверждает это и мистер Чили Палмер, хорошо его разглядевший и частично запомнивший номер его машины. Есть и еще зацепка. Некоторые свидетели встречали Томми Афена то тут, то там с его секретаршей, девушкой по имени Тиффани. Но эта Тиффани — любовница его клиента, этого кретина металлиста Дерека Стоунза. Они говорят, что Дерек кидается на Тиффани с кулаками всякий раз, как видит, что она симпатизирует другому, или когда ищет и не находит припрятанных в доме наркотиков.

— Дерек Стоунз?

— Ну да. Чудная такая фамилия.

— Никогда не слыхал о таком.

— Он очень громко играет, лейтенант. И группа его зовется «Кошачий концерт». Мы проглядим данные о нем и выясним, знаком ли он с белым коротышкой, который носит парик.

— Разве тебе с русскими мало хлопот?

— Ну и публика, должен вам сказать. В супермаркете меня один толкнул и выхватил из-под носа хот-доги. Я даже сказал: «Можно подумать, что это последняя пачка на свете!» — Даррил помолчал. — Томми признавался Чили, что его кто-то пытался поприжать. Говорил, что они не-янки. Возможно, русские или украинцы, а возможно, грузины.

— Переговори с этой секретаршей, как ее там…

— Тиффани. Да, когда стану разузнавать о Дереке.

— А что жена этого парня, Томми?

— Я как раз собирался рассказать о ней. Миссис Эдит Афен, тридцать шесть лет, вторая жена Томми, семь лет как женаты. Живут на холме возле Малхолланда. Наши люди из отдела убийств посетили дом, сказали, что сожалеют, но должны сообщить ей печальную весть: ее муж убит. Она произнесла слова, в точности ими записанные: «Наверное, угодил из-за него наконец в настоящую передрягу». Спросили, что она имеет в виду, и она сказала: «Все это его проклятое блядство!» Они доложили, что она не заплакала и, похоже, даже не удивилась.

— Стало быть, он пускался во все тяжкие, — заметил лейтенант, — и жене его это было известно.

— Да, сэр, из чего можно заключить, что Тиффани была не единственной и какой-нибудь разгневанный муж или любовник положил конец его шалостям.

Лейтенант словно бы задумался, после чего произнес: