Будь крутым - [2]

Он был почти уверен, что Томми не понимает, о чем он ему толкует.

— Я что хочу сказать, что не выдумываю сюжет, чтобы потом втискивать туда характеры. Вначале я выдумываю характеры, а там уж сюжет сам собой закрутится. — Он видел, как закивал Томми. — Как бы там ни было, возвращаясь к задумке насчет службы знакомств, я нашел у себя в почтовом ящике листовку — нечто вроде обращения к жильцу.

— Ты проглядываешь всю эту муру?

— Мне нравится вскрывать конверты. Листовка приглашала наведаться, чтобы сообщить свои данные и какие женщины тебе нравятся, или же просто позвонить. Последнее я и сделал.

— А-а, девочки по вызову с сопровождающими. Я тоже сопровождал таких для Момо.

— Томми, это не проститутки, все честь по чести и совершенно законно. Они подбирают тебе пару и сводят желающих.

— Я думал, ты все еще якшаешься с этой девкой со студии — Шарон — как ее там?

— Карен Флорес. Она вышла замуж за писателя.

— Шутишь!

— Сценарист недоделанный. Знаешь, эти парни по большей части и запятых-то расставить не умеют. Приходится переписывать чуть ли не половину из всего дерьма, что они катают.

— Карен наподдала тебя, и ты связался со службой знакомств?

— Я ищу персонаж, Томми, ищу характер для кинокартины. Мне надо услышать, как будет разговаривать девушка из службы знакомств. Про ту, что мне ответила, я, как только услышал ее голос, этот ее первый неторопливый, с растяжкой вопрос, сразу подумал: может пригодиться. Я записал ее на магнитофон.

Томми опять закивал.

— Хорошо, ну а если ты все это напридумаешь, заявишься в «Тауэр», а твоей драгоценной Элейн это не понравится?

— Найду другую студию. «Тауэр» я предоставляю, так сказать, лишь право «первой ночи». Если же они завернут это, у меня будут развязаны руки, только и всего.

— Ну а если и дальше все будут это заворачивать?

— Куда ты клонишь?

— Ты всегда галстук носишь?

Чили на секунду опешил. Затем ответил:

— Всегда, если приходит охота. — Прижав подбородок, он кинул взгляд на свой галстук — темно-синий в мелкую красную крапинку. Галстук отлично сочетался с синим летним костюмом и светло-голубой рубашкой. — И что в этом плохого?

На Томми Афене была футболка с монограммой, а поверх — какая-то неглаженая спецовка, ноги обтягивали линялые «Левайс», а под ними дутые кроссовки «Найк». Чили бросились в глаза эти кроссовки, когда Томми только появился с двадцатиминутным опозданием и шел к его столику. Сейчас он поднял руки, демонстрируя себя и свои подтяжки — единственное доказательство его возраста.

— Вот как надо одеваться в этом городе, если подвизаешься в кино или индустрии развлечений.

— Или если вкалываешь чернорабочим, — заметил Чили.

— Разница невелика. И там, и там одеваешься не для публики, не для того, чтобы производить впечатление. Наплевать, как ты выглядишь, твой талант говорит сам за себя, ну а если существует сомнение… — Томми дернул подбородком в сторону своей машины, припаркованной у обочины возле «форда»-пикап. — Ты подкатываешь в своем зашибенном «роллсе», и тачка эта показывает, кто ты есть, черт их всех дери. Ты на чем теперь ездишь?

— На «мерседесе». Сейчас деньги появились.

— Новый?

— Семьдесят восьмой. С откидывающимся верхом.

— Сойдет. А живешь где?

— Розвуд.

— Никогда не слышал о такой улице.

— Дом в испанском стиле. Только его не видно за густой живой изгородью.

— В Беверли-Хиллс?

— В Лос-Анджелесе.

— Индекс?

— Девять — два нуля — сорок восемь. В двух кварталах от Чейзен.

— Значит, пригород Лос-Анджелеса, но район хороший. Практически это Беверли-Хиллс. Я о чем толкую… Об имидже. Бывало, я и костюм носил, и галстук. — Томми сделал паузу. — Мы ведь в одной упряжке, верно? Строго говоря, в одной индустрии развлечений. Так?

Насчет Томми Чили был не слишком уверен, но кивнул.

— Стало быть, это касается нас обоих. Я знаю, что костюм и галстук надевают лишь на похороны или где это строго необходимо… И я запрятал их куда подальше. Даже на официальных приемах сейчас обходятся без черных галстуков.

— И надевают рубашки, как облачение у священника, — сказал Чили.

Томми словно бы согласился с ним.

— Возможно. Ну а если уж я в обществе коллег хочу выглядеть официально, я надеваю фрак или смокинг, а на ноги — джинсы и ковбойские сапожки. Впрочем, и твои бутсы со стальными носами тоже сойдут. Приходится, старик, подлаживаться под здешний стиль. Да если я выряжусь в костюм и заявлюсь в нем, скажем, на рекорд-студию… Да они решат, что я приехал из Форт-Уэйн, Индиана, или другого такого же захолустья. Ну а если я, придя к ним с идеей, по делу, скажем, предложить записи, им не приглянусь, братец мой, они и слушать меня не станут — продюсер, инженер, музыканты и их фанаты, те, что ошиваются возле группы, — все одеты как придется и как им хочется. И тут вдруг вылезаю я в костюме и галстуке? В лучшем случае меня примут за чьего-нибудь агента, а разве агентов слушают?

Он говорил серьезно.

Чили кивнул, чтобы показать Томми, что и он воспринимает его слова всерьез.

— Так кто же мне поможет с одеждой? Армия Спасения? — осведомился он.

— Знаешь, — сказал Томми, — главная проблема для тебя — это отношение к людям, гонор. Самое лучшее оглянуться вокруг на тех, кто находится здесь, в кафе, как они одеты. Но нет, тебе надо выпендриться.