Буало-Нарсежак. Том 3. Та, которой не стало. Волчицы. Куклы. - [27]

Опять доктор! И эти рентгеновские снимки на краю стола! Эта пипетка, завернутая в бумагу! И Мирей, которая, оказывается, убегала из дома с четырнадцати лет! Равинель схватился руками за голову.

— Хватит! — пробормотал он. — Вы меня с ума сведете.

— Я, когда вошла, сразу поняла: что-то не так, — невозмутимо продолжала Марта. — Я-то не так проста, как Жермен. Он никогда ничего не замечает. Будь я дома, когда зашла Мирей, я бы сразу увидела, что она не в себе.

Равинель уже раскрошил свою сигарету в черно-белую кучку на краю стола. Его душило желание схватить обоих супругов за шкирку и стукнуть их лбами, чтобы стереть с их лиц это выражение притворного сочувствия. Очередное бегство! Как будто Мирей могла куда-то убежать! Мирей, которую он собственными руками завернул в брезент! Нет, это какой-то заговор! Все они заодно… Но нет, Жермен слишком глуп. Он бы давно уже раскололся.

— Как она была одета?

Жермен задумался.

— Погоди! Я смотрел против света. Кажется, на ней было серое меховое пальто. Да, и шапочка! Я еще подумал, что она оделась тепло не по сезону. Так недолго и простудиться.

— А может, она собиралась сесть на поезд? — высказала предположение Марта.

— Нет, у меня такого впечатления не возникло. И потом, чем больше я об этом думаю, тем больше мне все кажется странным… Она была совершенно спокойна. Раньше во время кризисов она бывала раздраженной, нервной, плакала по самому пустяковому поводу. А сегодня утром она была абсолютно нормальна…

Увидев, что Равинель сжал кулаки, Жермен добавил:

— Наша Мирей — славная девочка, Фернан.

Марта гремела кастрюлями за спиной Равинеля, то и дело приговаривая:

— Не беспокойтесь… Я прекрасно пройду.

Однако Равинелю все время приходилось двигать свой стул, а ведь каждое движение давалось ему с трудом. Стрелки на нелепых стенных часах, украшенных двумя гологрудыми русалками, показывали десять часов двадцать минут. Люсьена, должно быть, уже проехала Ле-Ман. В комнате стало светлее, но хмурый день оставлял тени в углах, и от этого казалось, что на стенах, мебели, лицах лежит тонкий слой пыли.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал вдруг Жермен.

Равинель даже вздрогнул от неожиданности.

— Ты ведь думаешь, что она тебе изменяет?

Какой идиот! Но он сказал это совершенно искренне.

— Если ты так думаешь, то зря. Я хорошо знаю Мирей. Иногда ее трудно понять, но она очень порядочная женщина.

— Бедный Жермен, — вздохнула Марта, чистя картошку.

Это явно означало: «Бедный Жермен! Ну что ты можешь понимать в женщинах?»

Жермен вспыхнул.

— Мирей? Ну вот еще! Да у нее все мысли о доме, о домашних делах. Достаточно на нее взглянуть.

— Она слишком часто остается одна, — тихо заметила Марта. — Я никоим образом не упрекаю вас, Фернан. Такая уж у вас работа. Но, по-моему, для молодой женщины это не очень радостно. Вы, конечно, скажете, что отлучаетесь совсем ненадолго… Это так. Но отлучка есть отлучка.

— А вот когда я был в плену… — начал Жермен.

Именно этого ему не следовало бы говорить. Теперь он заведется и начнет рассказывать истории, которые все уже слышали по крайней мере два десятка раз. Равинель не слушал его. И ни о чем не думал. Он находился в каком-то полусне. Он раздвоился. Он как бы вернулся в Ангьен и бродил по пустым комнатам. Окажись там кто-нибудь в этот момент, он, несомненно, увидел бы неясный силуэт, смутно напоминающий Равинеля. Ведь телепатия скрывает еще столько тайн! Жермен утверждал, что видел Мирей. Но ведь огромное количество людей, видевших привидения, тоже поначалу думали, что перед их глазами живые, совершенно реальные существа! Мертвая Мирей решила явиться своему брату именно в тот момент, когда он еще не совсем проснулся и был неспособен отличить реальное от мнимого. Классический случай! Равинель читал о множестве таких случаев в «Метафизическом журнале», который он выписывал до своей женитьбы. С другой стороны, внезапные побеги Мирей доказывали, что у нее есть способности медиума. Она, должно быть, легко поддается любому внушению. Даже сейчас! Быть может, достаточно подумать о ней сосредоточенно и с любовью, и она тотчас явится.

— Что она тебе сказала? Только вспомни все точно, — спросил Равинель.

Жермен был в это время увлечен рассказом о своих стычках с санитарами в лагере. Прервав свой рассказ на полуслове, он ответил с некоторой обидой:

— Что она сказала?.. Знаешь, я ведь не записывал ее слова… Скорее говорил я, ведь ее интересовали мои снимки…

— Она долго пробыла здесь?

— Буквально несколько минут.

— Могла бы и меня подождать, — проворчала Марта.

Действительно! Будь Марта дома, Мирей не осмелилась бы показаться. У привидений тоже есть своя логика.

— Тебе не пришло в голову открыть окно и посмотреть, куда она пошла?

— Да нет. А чего мне за ней смотреть?..

Жаль! Если бы Жермен проследил за сестрой, он убедился бы, что Мирей не вышла из дома… Вот и доказательство!

— Да не ломай ты себе голову, старина! — сказал Жермен, — Хочешь совет? Возвращайся в «Веселый уголок». Она, может быть, уже там и ждет тебя… А если ей не по себе, ты знаешь, как утешить женщину, не так ли?

Он хихикнул, потом кашлянул, но Марта посмотрела на него суровым взглядом.