Буало-Нарсежак. Том 1. Ворожба. Белая горячка. В очарованном лесу. Пёс. - [3]

Теперь читатель, возможно, имеет некоторое понятие о духе нашего совместного творчества. Я многое хотел бы рассказать и о Буало, моем друге, хотел бы описать его ровный характер, живость ума, озорную игру мысли. Но мы не очень-то склонны расточать друг другу комплименты: ведь нам пока далеко до возраста, когда, уже предвидя грядущее бесплодие, писатель находит себе утешение в льстивых речах. У нас еще есть чем заняться. И все же отмечу в характере Буало одну черту: ни один из моих друзей и знакомых не относится к делу своей жизни так серьезно. Обычно чтение приключенческих романов считается легкомысленным времяпрепровождением, и принято даже хвастаться с тем, что «разделался» с очередной вещью. Буало отдает работе все силы. Он забывает надеть шляпу, оставляет дома ключи, умудряется где-то посеять кошелек, но при этом выискивает и безжалостно изгоняет из текста самое ничтожное нарушение логики или недостоверную деталь — одним словом, «закрывает все щели» случайности. Общаясь с Буало, я сделался трудолюбивым человеком.

Развлекать других — сложнейшая задача. Профессиональная честь требует исключительной точности расчета! Буало работает не ради денег и не ради славы. Ему просто хочется полностью реализовать себя.

ВОРОЖБА [2]

Любовь — ничто, если она не безумие, не безрассудство и не причинение зла.

Томас Манн

Сократятся шаги могущества его, и низложит его собственный замысел его, ибо он попадет в сеть своими ногами и по тенетам ходить будет. Петля зацепит за ногу его, и грабитель уловит его. Скрытно разложены по земле силки для него и западни на дороге. Со всех сторон будут страшить его ужасы и заставят его бросаться туда и сюда.

Книга Иова, 18, 7:11

I

Франсуа РОШЕЛЬ, ветеринар.

Владение Сен-Илер

через Бовуар-сюр-мер (Вандея)

Мэтру Морису ГАРСОНУ,

Члену Французской академии,

адвокату Парижского суда

Всё началось 3 марта этого года. Во всяком случае, так мне кажется. Мне трудно определить, что существенно для этой истории, а что нет. И что именно послужило толчком к развитию событий — визит Виаля? В некотором смысле — да. Но, если отмести случайность, драма началась за два года до этого. Тоже в марте!.. Как раз в марте мы с Элианой переехали сюда из Эпиналя.

Впрочем, я не собираюсь рассказывать вам свою жизнь. Я намерен лишь как можно подробнее изложить события последних трех месяцев, ничего не выпуская и не выстраивая — словом, в точности так, как мне довелось их пережить. Я не знаю, виновен я или нет. Вывод сделаете вы сами, когда прочтете мой отчет — а я постараюсь написать именно отчет. Я отнюдь не претендую на то, что искусно владею пером. Но моя профессия приучила меня наблюдать, размышлять и чувствовать. Под этим я подразумеваю, что чувствительнее других отношусь ко всякого рода знакам. Я подхожу к животному впервые, но уже знаю, как завоевать его доверие, как с ним заговорить, как погладить его и успокоить. Под взмокшей от пота шерстью мои пальцы первым делом угадывают страх. Поверьте мне: животных преследует страх смерти. Я всегда понимал, что таит в себе эта глухая тревога, которая завладевает больным животным. О страхе я знаю все. Так что моим свидетельствам можно верить.

Однако, когда 3 марта у нашей калитки позвонили, во мне не шевельнулось никакого предчувствия. Темнело. Я смертельно устал, промотавшись весь день по болотам, от одной фермы к другой. Вернувшись, я принял душ и сидел теперь в халате за письменным столом, составляя список препаратов, которые мне нужно было срочно заказать в фармацевтической лаборатории Нанта. Залаял Том. Без особой радости я поднялся из-за стола. Наверное, очередной несчастный случай. Возможно, мне придется добивать искалеченную лошадь. Я спустился, заглянул в кухню и предупредил Элиану.

— Я скоро. Если не срочно, поеду завтра.

— Опять будешь есть остывший ужин, — отозвалась Элиана.

Что означало: «Опять мне ужинать одной!»

Но пренебречь своими обязанностями я не имел права. Мой предшественник растерял за несколько месяцев всю свою клиентуру только потому, что не понял простой истины: здесь, на болотах, сначала животные, а потом люди. Я шел по аллее. За оградой виднелась чья-то высокая фигура и темная масса автомобиля непривычных размеров — явно американского. Во мне проснулось любопытство; я ускорил шаг и открыл калитку.

— Господин Рошель?

— Да.

— Доктор Виаль.

Я пригласил его войти. После некоторого колебания он согласился:

— Ну хорошо, на одну минутку.

Шагая с ним рядом, я строил догадки: явно парижанин, приехал на выходные в Сен-Жиль или Сабль. Вероятно, проверить свою виллу перед пасхальными каникулами… Лет около пятидесяти… Богат… Дети уже устроены… У супруги — собака, которую она перекормила сладостями». Пекинес или бассет… Я провел его в свой врачебный кабинет. Оглядевшись, он положил на смотровой стол шляпу и перчатки, отказался от стула, который я ему пододвинул, и протянул мне свой портсигар. Дорогой твидовый костюм с оттопыривающимся нагрудным кармашком пиджака придавал ему сходство с актером. У него были выпуклые ярко-голубые холодные глаза, гладкое ухоженное лицо, мясистые уши. Он меня несколько подавлял.