Брусилов - [157]
Но «досуг» этот не пришел ни сегодня, ни на другой день. Только 24-го Безобразов телеграфировал штабу Юзфронта о неготовности к атаке. Клембовский вызвал к аппарату Игнатьева. Из переговоров выяснилось, что на позициях стоят только две батареи, остальные станут ночью. Связь не налажена, позиции выбраны неудачно, как в этом сознался еще раньше начштаба Игорю. Для устранения этих дефектов граф Игнатьев от имени Безобразова просил отсрочки атаки на сутки.
— Почему же вы обо всем этом раньше не подумали? — возмущался Клембовский.
— Да так, знаете ли… — мямлил граф скучающим и безразличным тоном, — впопыхах не учли… И потом, ваша директива застала нас несколько врасплох… Безобразов ужасно не любит, когда его не предупреждают заранее… Капитан Смолич приехал только два дня тому назад… Владимир Михайлович человек больной, он должен собраться с мыслями…
И, отходя от аппарата, граф обратился к Игорю как к сообщнику:
— Уф… до чего все это банально… Все эти переговоры… à vrai dire,[71] они вот где у меня сидят! — И генерал похлопал себя по плотному красному затылку. — Но хорошо, что нам все-таки дали отсрочку… Вы можете ехать в расположение первой гвардейской, к своим преображенцам, совершенно спокойно. Вы их застанете еще в исходном положении.
XXVII
Игорь прибыл в расположение частей 1-й гвардейской дивизии в те дни, когда они осваивали новые места и все еще были под впечатлением гибельных боев у деревни Рай-место. Великий князь Павел Александрович, командовавший 1-м корпусом, не послушался предписания обойти намеченный пункт с флангов и приказал преображенцам и императорским стрелкам двинуться прямо на высоты Рай-места. Полки попали в трясину, завязли в ней и гибли… Над их головами носились немецкие аэропланы и расстреливали в упор. Раненых нельзя было выносить из трясины, их засасывало… Трясина тянулась вплоть до высоты, которая была опутана колючей проволокой. Артиллерия, не доставленная в назначенное место в срок, не получила точных указаний и проволочных заграждений не разрушала. Командующий кавалерийской дивизией генерал Раух не выполнял распоряжений штаба и, вместо того чтобы зайти неприятелю в тыл, отвел свои полки.
Преображенцы выполнили возложенную на них задачу. Истекая кровью, они все же заняли высоты. Но прискакал ординарец с приказом отступить… Тут впервые услышано было слово: «проданы». Его подхватили почти все — от солдата до командиров рот.
Игорь не узнал своих преображенцев. Куда девалась их гвардейская выправка… Солдаты обросли бородами, обтрепались — никто не мог бы их отличить от «армионцев». Но всего разительнее показалась Игорю перемена в облике и духовной сути офицерства. Среди офицеров непрестанно шли «разговорчики». Так раньше назывались в полку речи на политические темы, которыми большинство гнушалось. Здесь впервые Игорь услышал то, что не было ему известно даже во время его пребывания в штабе фронта. Говорили о предполагавшейся диктатуре Алексеева, об осуществленной диктатуре Штюрмера, о пагубном влиянии царицы, о настоящем заговоре германофилов, запродавших всю армию немцам. Открыто называли Эверта предателем, Рузского — прохвостом, интригующим против Брусилова, Безобразова — кретином. Говорили о «миссии» Протопопова, о его переговорах с Варбургом по приказу императрицы Александры…
Жить к себе затащили Игоря братья Всеволожские. Близнецы, похожие друг на друга, как двойняшки-орехи, они привлекли Игоря еще в корпусе своей жизнерадостностью, добродушием и каким-то внутренним, бесхитростным, идущим от сердца, а не от убеждения, благородством в отношениях с женщинами. Оба не по летам полные, розовотелые, хлебосольные, сладкоежки, они с обезоруживающей всех, не прикрытой никакими фразами ленцой отлынивали от всякого дела, всем готовы были услужить, хотя никогда не удосуживались выполнить обещанное, и никто на них не был в обиде — ни начальство за безделье, ни товарищи за пустые обещания. Зато они сами не сетовали на других, когда их надували. Словом, братья Всеволожские — Борис и Глеб — были так противоположны Игорю, так ни в чем и ни при каких случаях с ним не сталкивались, что не могли ему не нравиться.
Завидя его, братья трусцой побежали навстречу, долго обнимали и не отстали до тех пор, пока он не согласился перебраться к ним.
Игорь, размягченный, растроганный, как человек, вернувшийся в родную семью после долгих странствий, не мог отказать им. Он передал свой чемоданчик денщику Всеволожских.
— У нас на весь полк самый лучший блиндаж, — хвалились братья, — и очень удобно. Две квадратные сажени, три койки, лампа-«молния»… Ну, правда, что сыро, земля мокрая, хлюпает под настилом торфяная жижа. И дрянь всякая завелась! Представь себе — даже муравьи. И что им у нас надо?
— Небось сладостей много, — возразил Игорь, и тотчас перед ним предстало далекое корпусное время, долгие зимние ночные бдения, когда они — несколько приятелей — тайком выбирались из дортуара и в пустой в этот час уборной, сгрудившись у топящейся печки, поджаривали французские булки с сардинками, а братья Всеволожские неизменно притаскивали банки с вареньем, которые опустошались в один присест…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дом правительства, ныне более известный как Дом на набережной, был эпицентром реальной жизни – и реальной смерти – социалистической империи. Собрав огромный массив данных о его обитателях, историк Юрий Слёзкин создал необыкновенно живое эпическое полотно: из частных биографий старых большевиков, из их семейных перипетий, радостей и горестей, привычек, привязанностей и внутренних противоречий складывается цельный портрет русской революции и ее судьба: рождение, жизненный путь и естественное окончание.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Написанный в 1922 г. роман «Столовая гора» («Девушка с гор») талантливого незаслуженно забытого русского писателя Ю. Л. Слезкина (1885—1947) — о поисках российской интеллигенцией места в обществе в постреволюционные годы, духовном распаде в среде «внутренней эмиграции».
Воспитанный на Пушкине и Чехове, Мериме и Флобере, талантливейший незаслуженно забытый русский писатель Юрий Львович Слёзкин (1885—1947) высоко ценил в литературе мастерство, стиль и умение строить крепкий сюжет. В его блестящих рассказах, таких разных — и лирических, и ироничных, и проникнутых духом эротики — фрагменты реальной жизни фантазией автора сплетены в причудливые сочетания и скреплены замечательной фабулой.
Исследование историка Юрия Слёзкина, автора монументального “Дома правительства”, посвящено исторической судьбе евреев российской черты оседлости – опыту выживания вечно чуждых (и тщательно оберегающих свою чуждость) странников-“меркурианцев” в толще враждебных (и вечно культивирующих свою враждебность) “титульных” наций. Этот опыт становится особенно трагическим в XX веке, в эпоху трех “мессианских исходов” – “в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю обетованную еврейского национализма; и в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности”.
«Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге… Здесь и на улицах как в комнатах без форточек». Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание» «… Петербург, не знаю почему, для меня всегда казался какою-то тайною. Еще с детства, почти затерянный, заброшенный в Петербург, я как-то все боялся его». Ф. М. Достоевский «Петербургские сновидения»Строительство Северной столицы началось на местах многочисленных языческих капищ и колдовских шведских местах. Именно это и послужило причиной того, что город стали считать проклятым. Плохой славой пользуется и Михайловский замок, где заговорщики убили Павла I.
Конец XIX века, научно-технический прогресс набирает темпы, вовсю идут дебаты по медицинским вопросам. Эмансипированная вдова Кора Сиборн после смерти мужа решает покинуть Лондон и перебраться в уютную деревушку в графстве Эссекс, где местным викарием служит Уилл Рэнсом. Уже который день деревня взбудоражена слухами о мифическом змее, что объявился в окрестных болотах и питается человеческой плотью. Кора, увлеченная натуралистка и энтузиастка научного знания, не верит ни в каких сказочных драконов и решает отыскать причину странных россказней.
Когда-то своим актерским талантом и красотой Вивьен покорила Голливуд. В лице очаровательного Джио Моретти она обрела любовь, после чего пара переехала в старинное родовое поместье. Сказка, о которой мечтает каждая женщина, стала явью. Но те дни канули в прошлое, блеск славы потускнел, а пламя любви угасло… Страшное событие, произошедшее в замке, разрушило счастье Вивьен. Теперь она живет в одиночестве в старинном особняке Барбароссы, храня его секреты. Но в жизни героини появляется молодая горничная Люси.
Генезис «интеллигентской» русофобии Б. Садовской попытался раскрыть в обращенной к эпохе императора Николая I повести «Кровавая звезда», масштабной по содержанию и поставленным вопросам. Повесть эту можно воспринимать в качестве своеобразного пролога к «Шестому часу»; впрочем, она, может быть, и написана как раз с этой целью. Кровавая звезда здесь — «темно-красный пятиугольник» (который после 1917 года большевики сделают своей государственной эмблемой), символ масонских кругов, по сути своей — такова концепция автора — антирусских, антиправославных, антимонархических. В «Кровавой звезде» рассказывается, как идеологам русофобии (иностранцам! — такой акцент важен для автора) удалось вовлечь в свои сети цесаревича Александра, будущего императора-освободителя Александра II.
Андрей Ефимович Зарин (1862–1929) известен российскому читателю своими историческими произведениями. В сборник включены два романа писателя: «Северный богатырь» — о событиях, происходивших в 1702 г. во время русско-шведской войны, и «Живой мертвец» — посвященный времени царствования императора Павла I. Они воссоздают жизнь России XVIII века.
Из великого прошлого – в гордое настоящее и мощное будущее. Коллекция исторических дел и образов, вошедших в авторский проект «Успешная Россия», выражающих Золотое правило развития: «Изучайте прошлое, если хотите предугадать будущее».
О жизни прославленного русского полководца И. В. Гурко (1828–1901) рассказывает новый роман известного писателя-историка Б. Тумасова.
О прославленном флотоводце, главнокомандующем Военно-морскими силами СССР, адмирале флота Николае Герасимовиче Кузнецове (1902–1974) рассказывает новый роман писателя-историка А. М. Золототрубова.
Новый роман Сергея Мосияша «Похищение престола» — яркое эпическое полотно, достоверно воссоздающее историческую обстановку и политическую атмосферу России в конце XVI — начале XVII вв. В центре повествования — личность молодого талантливого полководца князя М. В. Скопина-Шуйского (1586–1610), мечом отстоявшего единство и независимость Русской земли.
Новый исторический роман современного писателя Ивана Фирсова посвящен адмиралу Д. Н. Сенявину (1763–1831), выдающемуся русскому флотоводцу, участнику почти всех войн Александровского времени.