Бросок на Альбион - [109]

В тот год умер аббат Леофрик. Монахи выбрали аббатом приора Бранда и послали его к пленному своему королю Эдгару на утверждение. Так полагалось в старой доброй Англии! Монахам было невдомек, что той Англии уже нет, что Эдгар – никогда не станет королем. Наивные взрослые люди.

Вильгельм узнал об этом и пришел в бешенство. Оказывается, есть еще люди, недоверявшие произошедшему, сомневающиеся в его победе. Сам он приказов не давал, но кровно обиженные нормандцы (а они с каждым месяцем усиливались за счет прибывающих с материка рыцарей) стали еще разнузданнее, кровожаднее.

ПОБЕДИТЕЛИ

Епископ Байекский получил в дар от короля разрушенный Дувр и раздал оставшиеся неповрежденными дома славным воинам-нормандцам. Город Норвич Вильгельм взял себе в частную собственность, наложил на жителей дань: 70 ливров и 20 су податей, по 100 су – королеве на мелкие расходы и по 20 ливров – местному военачальнику-нормандцу в год. До этого жители платили ежегодно в казну всего 30 ливров.

На коронации новый король поклялся относиться ко всем народам Альбиона одинаково хорошо, проявил этим самым желание создать на острове дружную семью народов. К этому стремился и проигравший битву при Сенлаке Гарольд сын Годвина. Благородная цель. Цель великая. Гарольд стремился к ней, используя прежде всего мирные средства. Человеком он был мирным и свято верил в то, что все остальные люди точно такие же, и стоит только выйти на мирные переговоры, как они быстро поймут, что худой мир лучше всякой ссоры, пожмут друг другу руки. Вильгельм напрочь был лишен этой иллюзии. Он предложил свой путь достижения единства в стране, создания крепкого государства. Одержав победу под Гастингсом, он смело пошел по своему пути. Он добился цели, создал крепкое государство…

КЛЯТВА БЕРНАРДА И ЖИЛЬБЕРА ДЕ-МОНФИШЕ

«Кто несовершенен душою, не может проникнуть в тайны добра и зла».

Махабхарата, Книга Лесная.

На востоке Лондона близ Темзы нормандцы построили для короля Вильгельма крепость, назвали ее Башней Палатинской. Дюк Нормандии еще у себя на родине присвоил себе старинный римский титул, даже в этом стараясь быть ближе к Римской церкви, к папам Римским, которые, надо заметить, ни разу даже намеком, не упомянули в каких-либо разговорах о его происхождении, о его рождении. Римская церковь понимала Вильгельма Нормандского. Вильгельм понимал Римскую церковь.

Две мощные крепости были сооружены у западных стен Лондона. Король назначил начальниками крепостей нормандцев Бернарда и Жильбера де-Монфише, опытных военачальников, рыцарей. Знамя Нормандии с изображением трех львов развевалось над Башней Палатинской, над западными башнями висели хоругви Бернарда и Жильбера де-Монфише. Они были настоящими рыцарями, знали, что такое война, воинская дисциплина, безукоснительное подчинение начальнику. Это у них, как говорят в подобных случаях, было в крови.

Получив в награду за воинские заслуги два важнейших объекта в столице Англии, Бернард и Монфише первым делом в присутствии своих воинов и собравшейся на церемонию знати дали суровую клятву королю Вильгельму. Вложив руки в крепкую ладонь короля начальники крепостей признали себя навечно подчиненными людьми Вильгельма, верными его слугами, обязались выполнять все без исключения его повеления и приказы… То была клятва добровольно признавших себя рабами людей. То было слово настоящих рыцарей. Они сделали это сами, без «подсказки» короля Англии. И он был тронут порывом их рыцарских душ.

Над западными крепостями Лондона взвились хоругви Бернарда и Монфише, поклявшихся быть рабами Вильгельма. Великое они сделали дело. В этот же день все подчиненные начальников западных крепостей дали им точно такие же клятвы верности. Еще через некоторое время все нормандцы поклялись своим начальникам быть… рабами. Это конечно же, сказано громко, с большой долей преувеличения. Рабами рыцари не были. Они были рыцарями, поклявшимися исполнять любое повеление военачальников всех рангов и любимого своего короля Вильгельма. В военном деле, в чужой стране, еще полностью не завоеванной, подобная клятва была необходима. Но не достаточна для достижения крупнейших в истории острова целей.

Рабское подчинение не способно долгое время удерживать людей в едином коллективе. Здесь нужно что-то еще.

Вильгельм повелел всем участникам первого броска на Альбион поделиться друг с другом награбленным добром. Опасный шаг предпринял он! Многих великих людей подобная акция сгубила. Человеку несвойственно делиться награбленным. Зачем в таком случае грабить, ради чего рисковать? Вильгельм знал, ради чего на данном этапе завоевания нужно сделать этот опасный шаг. И, более того, он верил, что люди его поймут. И люди поняли щедрого Вильгельма, который не жалел для своих рыцарей ни денег, ни золота, ни имений. Они поделились награбленным, и никто об этом не пожалел.

Можно себе представить, какой могучий, мудрый, коварный враг ворвался на Альбион, раздираемый внутренними распрями! Можно представить, какая мощная волна слухов пронеслась над Западом Европы, какое воздействие оказала она на тех, кто еще сомневался: идти или не идти воевать в Англию!